формы.
– «Джентльмен», работы Горация Хоуна, подписан монограммой, датируется тысяча семьсот восьмидесятым годом. Господин с напудренными волосами, собранными в хвост, в коричневом сюртуке, синем жилете, с жабо и орденом, возможно, Почетным орденом Бата».
На миниатюре был изображен круглолицый мужчина со сложенными бантиком губами – характерная мина для портретов XVIII века.
– Художники нам известны, – продолжал он, откладывая миниатюры. – Они или подписывали свои работы, или же оставляли какой-либо ключ в манере письма, сюжете рисунка, позволяющий определить авторство. Но что мы знаем о людях, которых они писали? Да, мы видим их, и, однако же, ничего о них не знаем. Странные прически, чудная одежда, они не похожи на известных вам людей, верно? А стиль письма, он делал их похожими друг на друга. Поэтому что мы можем о них сказать? Иногда, правда, встречаются исключения.
Рука кружилась над миниатюрами, выбирала одну, овальную.
– «Джентльмен…»
Он поднял портрет. С него из-под шапки огненных волос, в кои-то веки прибранных, заплетенных в косицу и завязанных ленточкой по тогдашней моде, смотрели синие глаза Джейми. Острый кончик носа едва не касался пышных кружев высокого воротника, крупный рот приоткрыт, уголок его приподнят – того и гляди заговорит.
– Но ведь то были реальные люди, – настойчиво продолжал звенеть голос Фрэнка. – Они занимались тем же, что и вы, ну разве что не ходили в кино и не носились по автострадам.
Со стороны аудитории слышался одобрительный смешок.
– Они заботились о своих детях, любили своих мужей и жен… Ну, по крайней мере, иногда…
Громкий смех.
– «Дама», – продолжал он после паузы, бережно держа последнюю миниатюру в ладони. – С роскошно вьющимися каштановыми волосами до плеч, в жемчужном ожерелье». Даты нет. Художник неизвестен.
Это было зеркало, а не миниатюра. Щеки у меня вспыхнули, губы задрожали. Пальцы Фрэнка нежно коснулись подбородка и изящной линии шеи. Слезы наполнили глаза и покатились по щекам, а в ушах все звучал назидательный голос. Лектор отложил миниатюру, и глаза мои уставились в деревянный потолок.
– Без даты… Неизвестен… Но ведь когда-то… она была живая.
Дышать стало нечем. Сперва мне показалось, что из-за стекла, в которое была вставлена миниатюра. Но вот к моему носу прикоснулись чем-то мягким и влажным. Я отдернула голову и проснулась, чувствуя, что подушка под щекой мокрая от слез. На плече лежала большая и теплая рука Джейми, он нежно тряс меня.
– Ш-ш-ш, девочка! Ну, тихо, тихо… Тебе просто приснился сон… Я здесь.
Повернув голову, я уткнулась носом в его обнаженное плечо. Я крепко приникла к нему, а в уши медленно входили знакомые домашние шумы, вновь возвращая к жизни, которая была моей… Моей!
– Прости, – прошептала я. – Мне снилось… снилось, что…
Он похлопал меня по спине и полез под подушку за платком.
– Знаю.
