style="font-size:15px;"> Виктор Макарович негромко откашлялся и с трудом начал говорить:
– Операция прошла без осложнений. Михась жив.
– Жив, жив… – люди в радостном возбуждении встрепенулись и стали обниматься, целовать друг друга и пожимать руки.
– Ура! – закричал Антон Ветров, да так эмоционально и громко, что чуть не свалился с дерева.
Виктор Макарович поднял правую руку вверх, призывая всех к тишине и спокойствию.
– Михась сейчас находится в коме. Сколько это продлится, я не знаю, – продолжил он. – Не хочу вас обнадеживать, но смерть может наступить в любой момент. Однако обещаю: я сделаю ВСЕ, – Виктор Макарович сделал ударение на последнем слове, – все, чтобы спасти парня. Я буду бороться до последнего. А сейчас прошу вас спокойно расходиться по домам.
– Ой-й-й, – громко вскрикнула одна из женщин и сделала несколько шагов, но вдруг почувствовала, что не может идти.
Она напрягла всю свою волю, пытаясь удержать уходящее сознание и не упасть без чувств на землю. Но все разом закружилось и поплыло, и она как подкошенная рухнула на землю. Виктор Макарович поспешил женщине на помощь.
– Кто это? – чуть слышно, взволнованным голосом спросила Маша стоявшую рядом с ней Шурочку.
– Это мать Михася, Анна Андреевна, – так же, чуть слышно ответила медсестра. – Бедная женщина… Сейчас ей потребуется необычайная сила и мужество, чтобы вынести все это.
Женщину подняли и осторожно посадили на скамейку. Прошел какой-то отрезок времени, прежде чем она пришла в себя, открыла глаза и затуманенным взором посмотрела на главного врача, который сидел рядом с ней и нежно, словно маленького ребенка, гладил по руке и тихим ласковым голосом что-то говорил. Его речь была какая-то убаюкивающая и одновременно успокаивающая. Анна Андреевна хотела что-то сказать, но не могла, во рту была неприятная сухость. На глаза навернулись слезы, и женщина отвернулась в сторону, чтобы скрыть их.
Чуть наклонив голову, она совсем тихо пробормотала:
– Виктор Макарович, мой сын… Михась… он умрет?
Главврач больше всего боялся услышать именно этот вопрос, поскольку ответить на него честно и откровенно было выше его человеческих сил.
– Анна Андреевна… я не знаю, – решил покривить душой главный врач, посчитав, что тем самым будет в ладах со своей совестью и одновременно гуманным по отношению к бедной женщине.
Женщина сосредоточенно молчала. Постепенно лицо ее становилось спокойнее и приобретало выражение твердости. Главврач молча следил за ней. Вдруг Анна Андреевна взглянула ему прямо в глаза. И взгляд этот все перевернул в нем и заставил болезненно сжаться сердце.
– Значит… он умрет, – произнесла Анна Андреевна.
Главврач содрогнулся.
– Виктор Макарович… я прошу вас, умоляю… разрешите мне быть с моим сыном до конца… до самого последнего его вздоха.
Двенадцать долгих и мучительных
