присутствующих. – Михась… у него руки, ноги и голова на месте, они целы. А вдруг… он жив. Михась жив. Прошу вас, посмотрите… вдруг он жив, – парень рухнул на колени и стал руками бить по земле. – Он жив… ха-ха-ха…
Маша резко встрепенулась и, не поворачивая головы, закричала:
– Шура, сделай парню успокаивающий укол и позови Кирилла Сергеевича. Быстро.
Состояние ужаса и бессилия, охватившее Машу в первое мгновение, отошли на второй план. Она вдруг не столько поняла, сколько почувствовала, что должна все взять на себя и предпринять решительные действия. А что, если Михась действительно жив? Маша, призвав всю свою выдержку и самообладание, приступила к осмотру тела Михася, поскольку не сомневалась, что его отцу помочь уже никто не в состоянии. Михась лежал лицом вниз, неестественно вывернув правую руку и подогнув под себя ноги. Все тело было в крови, и трудно было определить, была ли это кровь парня или его отца. Маша перевернула Михася на спину и, не обращая внимания на кровь, припала к его груди.
– Есть! – в радостном возбуждении закричала Маша. – Он дышит… Кирилл Сергеевич, Кирилл Сергеевич…
– Что, голубушка? – подал голос старый фельдшер, стоявший на ступеньках больничного здания.
– Кирилл Сергеевич, посмотрите…
– Одну минуточку.
Потоцкий, приблизившись к телеге, взял руку парня, вынул из кармана брюк старинные позолоченные часы с цепочкой и, прищурив глаза, замер. Затем он поднял Михасю веки глаз и стал пристально изучать зрачки.
– Да, он жив, – подтвердил слова Маши Кирилл Сергеевич.
– Прекрасно. Дорофея Николаевна, и вы, Лобов, помогите мне. Надо парня отнести в операционную.
– Маша, – санитарка скривила лицо в брезгливой гримасе.
– В чем дело, Дорофея Николаевна? Вы что, оглохли?
Дорофея Николаевна нехотя подошла к телеге. С большим трудом они перенесли Михася в операционную, кое-как освободили от одежды, и Кирилл Сергеевич принялся его осматривать. Картина была жуткая. Поперек всего затылка тянулась огромная рваная рана, на спине и животе раны были чуть поменьше, но достаточно глубокие, кровь текла не только из ран, но из носа и ушей.
– Да-а-а… Осколком от снаряда повреждены почти все жизненно важные органы: почки, легкие, селезенка, не исключено, что и сердце. Кроме того, эта рана на голове. Если затронут мозг, а это так и есть, все бесполезно, парня не спасти. Машенька, надо кого-нибудь послать за Виктором Макаровичем. Вдруг, на наше счастье, он окажется дома.
– А если Виктора Макаровича нет дома? Что тогда?
– Тогда семье Ямпольских придется заказывать два гроба, – ничуть не смутившись, констатировал Потоцкий.
– Кирилл Сергеевич, неужели вы даже не попытаетесь спасти парня?
– Кто, я-а-а? Нет, голубушка. Во-первых, я – не врач, а во-вторых, если хотите знать мое мнение, то парень в лучшем случае во время операции умрет, а в худшем – останется инвалидом с перспективой быть
