– это была канарейка Юнис, названная в честь знахарки из Пенсаколы: та подпольно готовит снадобье от всего организма – Юнис, к примеру, глотает его от подагры. В один прекрасный день слышу в гостиной жуткий грохот, бегу туда – и что я вижу: клетка настежь, а Оливия-Энн с метлой наперевес гонит Миссис-Гарри-Стеллер-Смит в распахнутое окно. Удачно получилось, что я ее застукал, а иначе бы ей это злодеяние сошло с рук. Оливия-Энн испугалась, как бы я не донес на нее сестрице, и забормотала, что, мол, негоже держать взаперти божью тварь, но при этом обмолвилась, что ей канарейкин щебет – как серпом по мозгам. Пожалел я старуху, тем более что она мне два доллара дала, чтоб я ее не выдавал; пришлось помочь ей обставиться перед Юнис – что вы, я целую историю сочинил. Разумеется, я бы и за бесплатно ее выручил, но просто дал старухе возможность успокоить свою совесть.
Итак, не успел я войти в дом – Юнис тут как тут:
– И вот за это чудо ты выскочила, не спросясь нас, а, Мардж?
Мардж ей отвечает:
– Тетушка Юнис, да ведь он же писаный красавец, разве нет?
Юнис м-е-д-л-е-н-н-о смерила меня взглядом с головы до пят, а затем потребовала:
– Скажи ему – пусть задом повернется.
Стою, значит, я к ней спиной, а Юнис рассуждает вслух:
– Видать, ты отхватила самого мелкого и рыхлого порося во всем помете. Боже правый, да это вообще не человек!
Вот так меня не оскорбляли еще ни разу в жизни! Ну, допустим, я не каланча, но мне ведь еще расти, вверх тянуться.
– Конечно же, он человек, – возражает ей Мардж.
Тут слово взяла Оливия-Энн, которая до сего момента стояла с разинутым ртом, куда свободно могли залетать мухи и беспрепятственно вылетать обратно.
– Сестрица дело говорит. Это не человек и даже не человекообразное существо. Я и помыслить не могу, что этот недомерок будет тут мельтешить и пытаться убедить нас в обратном! Черта с два! Он даже не мужеского полу!
На что Мардж возмутилась:
– Ты, кажется, забываешь, тетушка Оливия-Энн, что это мой законный муж, отец моего будущего ребенка.
Юнис издала омерзительный рык, на какой способна только она одна, и говорит:
– Нашла чем бахвалиться.
Ну, не сердечный ли прием? Вот, спрашивается, чего ради я ушел из мелкооптовой торговли?
Но это ерунда по сравнению тем, что случилось аккурат в тот же вечер. После ужина, когда Блюбелл убрала со стола, Мардж самым что ни на есть уважительным тоном поинтересовалась у теток, можно ли нам взять их машину, чтобы съездить в Финикс посмотреть фильм.
– Ты, должно быть, с дуба рухнула, милочка, – отрезала Юнис.
Можно подумать, мы на ее «кимоно» покусились.
– И впрямь, с дуба рухнула, – поддакнула Оливия-Энн.
– Это шесть
