жизни – отговорить женщину от суицида. Она стоит на стреле своего крана, неловко размахивая руками.
– Муж бросил – это не приговор! – кричу ей. – Ромашка! Я знаю твоего Козлика. Он форменный козел. Считай, что ты стала свободной!
– Я люблю его! – вопит сумасшедшая.
– А детей? Детей любишь? – я почти подползла к самоубийце.
– Конечно, – она оглядывается на меня.
Самый страшный момент. Так уже двое смотрели на меня, стоя вполоборота. Все равно прыгали.
– И с кем же дети останутся? Агнешка совсем маленькая. Как она будет без мамы?
Ромашка роняет слезы.
– Моя мама когда умерла, я думала… – давлю на душу женщины сильнее. – Я думала, что мое сердце остановится… Ну куда же ты собралась?
Удается ухватить работницу за руку. Она ревет, опустив бритую голову мне на плечо.
– Хочешь чай? – всегда важно переключить внимание после слезного катарсиса.
– Да, – кивает несчастная.
И сама же помогает мне спуститься. Моего запала хватило только для того, чтобы взобраться к ней. В глазах темнеет, ноги подкашиваются. Мне тоже нужен чай… так уж и быть, с сахаром. Вспоминаю прожигающий взгляд Дорогуши. Ладно, я поем! Беру суп. Желудок сводит от того, что в нем давно не было горячей еды.
– Здравствуйте, прекрасные леди!
К нам подсаживаются хохмачи. Это те еще занозы в теле общества. Обычно это инвалиды, которые не могут и не умеют работать. А кушать- то хочется… вот они ходят по столовым, травят анекдоты, байки, иногда даже предлагают интимные услуги. Я обычно не всматриваюсь в лица этих товарищей. Но голос одного из них, вязкий, терпкий, яркий, затягивает меня в воспоминания детства. Я сидела перед телевизором и смотрела кулинарное шоу с веселым и обаятельным Золтаном Диабасси. И слышала этот голос…
– Чего нужно? – строго спрашивает хохмачей Ромашка.
– Да пару комплиментов хотели сделать.
Напарник у Золтана грустный и тихий, не похож на горящего желанием распыляться перед дамами. Ромашку еще бьет дрожь истерики. Я тоже вся – в копоти, с порванной рубашкой, левый протез мой помялся еще сильнее.
– Разве не видно, ребята, что нам не до комплиментов? – задаю разумный вопрос.
– Видно, что вам нужно поднять настроение, – активный собеседник звенит струной менестреля.
– Валите, пока я охрану не позвала, – истеричный настрой рабочей прорывается и здесь.
– Девушка… ну что ж вы такая негативная.
– Ладно… держите талончик, только идите с миром, – отрываю от сердца продуктовую карточку.
В конце концов, большинство хохмачей стали такими не по своей воле. Они воевали, но проиграли в своей битве за достойную жизнь. Или слишком критично болеют, поэтому их не берут на работу. Чудо, что я сама не хожу от стола к столу с протянутой рукой. У меня стоят два искусственных ребра и колено, кисть руки – из металла, еще куча хронических болезней. Но я
