выдали ему коня и носился он по лугам, то гоняя отары, то проверяя стада. Хозяйство было огромное, скота тысячи, зоотехник с ног сбился, помощнику такому был рад, как манне небесной. А все бабы села шептали друг другу на ушко: «Смотрите-ка! Молодой Гавря то ли чудной, то ли вумный, как вутка, все у него не как у людей. Гавриловы, они все из ума да дури слеплены.
Уже и май почти иссяк, растрепался чумовыми ветрами, слился грозовыми дождями, и предиюнье подкралось исподволь теплом, ароматами созревающих трав, свежестью нагретой за день речной воды. Однажды в такой погожий, духмяный вечер, когда усталое солнце, подкрашивало огнём и так алые маки, в окошко кухни кто то постучал дробно и сухонько, как будто ворона лапкой. Отец уже спал, раззявя чёрный рот, Алёшка одним прыжком перелетел к окну, высунулся. У палисадника стояла та самая бабка, Галинина, из под надвинутого на костлявый лоб чёрного платка блестели в ярком лунном свете мышачьи глазки.
– Привет, богатырь. Поговорить надо. Дело есть.
Алешка не стал пускать старушенцию в дом, вышел сам, как был, в майке, стал, подперев калитку, ожидающе поднял бровь.
– Здравствуйте, бабушка. Что за дело?
Старуха ловко оседлала лавку, поправила платок, сообщила.
– Бабой Катариной меня зови. Мы тут пришлые, нездешние, не особо нас любят – то. К любому не обратишься, носы кривят, убогие. Вот я к тебе и с просьбой, больше и не к кому. Ты мою Гальку на работу возьмёшь? А то совсем захирела девка, похудела в три раза, кожа да кости. Смотреть не на что.
Алешка пожал плечами, сказал, вроде, как извинился.
– Так поглядеть надо, что умеет.
Бабка встала, поправила платок, ухмыльнулась.
– Так приходи, кто тебе мешает. И гляди.
…
Галина стояла напротив окна, и беспощадные солнечные лучи пронизывали ее тоненькое ситцевое платье насквозь, поджигали рыжие пряди, превращая невинные кудряшки в пылающий костёр. Она и вправду похудела раза в два, не меньше, осунулась, стала маленькой и шуплой. Да ещё этот ловящий взгляд, так и кажется, попадёшься на него, прилипнешь, как муха к клейкой ленте. Алешка недовольно сморщился, но подошёл ближе, спросил.
– Умеешь что?
Галина стеснительно помотала головой, потом собралась с силами и выпалила
– Всё!!
ГЛАВА 6. ВЕДЬМА
Река была чёрной, дегтярной, как будто кто-то сверху, этакий хулиган, перевернул огромную бочку с дегтем, выплеснул его в воду, размешал здоровым черпаком, да так и оставил. А потом взбил остатки гулливерским венчиком и развесил дегтярную плотную пену на небе, тщательно, не оставляя ни щелочки ни дырочки. И эта дегтярная чернота сверху и снизу начала тянуться друг к другу, а потом столкнулась бешено, упруго, и от этого столкновения то тут, то там вставали столбы
