style="font-size:15px;"> Вениамин, выйдя из дома, занимаемого комполка, облегченно вздохнул – вечернее небо затянуло тучами и вот-вот пойдет дождь. Раньше бы его это огорчило, все же сейчас не сорок первый, не сорок второй и даже не сорок третий год, сейчас нелетная погода была на руку фрицам, поскольку наши летуны уже завоевали неоспоримое превосходство в воздухе. А погреться на солнышке, позагорать Веня любил всегда, в родной Астрахани солнца всегда было с избытком. И вот, пожалуй, первый раз в жизни он обрадовался плохой погоде не потому, что немецкой авиации не будет, а потому что солнца нет.
Странно это вообще, задумался Веня и повернул в санчасть. Там как раз служил его друг, лейтенант медицинской службы Костя Якубовский, почти его ровесник – на год постарше, с которым они как-то сразу сошлись. Костя был из Ленинграда, потомственный врач, интеллигент в третьем поколении, сам попросился на фронт после второго курса мединститута и, несмотря на то, что пока не доучился, в деле своем разбирался хорошо – сказывалось воспитание в семье врачей, да и полевая практика – это вам не нудная лекция, всё схватываешь на лету. Сам Веня был единственным ребенком двух учителей – тоже, получается, из интеллигентной семьи, хотя его родители были интеллигентами в первом поколении. Вот на этом они и сошлись, ведь большинство окружавших их людей были либо потомственными крестьянами, либо из рабочих, включая даже офицерский состав.
Костю он встретил на подходе к санчасти, расположившейся в уцелевшем здании бывшей районной больницы. Здание было маленьким, но зато почти не затронутым боями. Костя сидел на лавочке у входа и курил. Вид у него был усталый, впрочем, такой вид для него был обычным, сколько его Веня помнил – работы у фронтовых медиков всегда было очень много.
Увидев своего приятеля, Костя вскочил, отбросил папироску и они крепко обнялись.
– Венька! Чертяка! Живой! А я уж подумал было, что сгинул мой друг в той мясорубке.
Веня нахмурился:
– Как не сгинул, сам не понимаю, по самому краешку прошел. Видно, потерял сознание и фрицы за мертвого приняли в темноте. Когда очнулся, все мои ребята уже ушли за кромку. А мне, видишь, повезло, опять ни одной царапины.
Костя успокоительно похлопал его по спине, отодвинул от себя и взглянул в лицо:
– Не суди себя, я уверен, в том нет твоей вины. Если остался живой, значит, будет возможность за ребят отомстить. Так это и рассматривай, хорошо?
Веня только кивнул, здесь их мысли совпадали.
– Так, не понял, – Костя удивленно выкатил глаза, – а где твой шрам на лбу, который я самолично полгода назад зашивал?
– Как где? – Не понял Веня и пошарил ладонью над левой бровью На ощупь лоб был гладким, никакого шрама не ощущалась. – А где у вас зеркало?
Костя молча достал маленькое прямоугольное зеркальце из кармана кителя и повернул его к Вене:
– На, сам смотри.
Старший лейтенант Вениамин Данилов взглянул и с удивлением увидел
