Он развернулся ко мне. – Стало быть, у тебя учинили погром? И уничтожили рукопись?
– Да. И комп, и флешку. Её, похоже, растворили в царской водке. Но почему-то серой воняло – жуть.
– Кислый раствор следовало быстро нейтрализовать едким натром, – Ратников умел шутить в любой обстановке.
– А где бы я его взял?
– Тогда этим, как его, едким калом.
– Жаль, тебя рядом не было… – ответил я.
– Постой‑ка, ведь раньше ты всё на бумаге распечатывал? А тут что помешало?
– Да вот сглупил, электронам доверился.
– А восстановить по памяти?
– Дохлый номер. Семь лет, понимаешь? Я над рукописью работал семь лет! Нет второй раз мне такое не поднять.
– Ясно, – кивнул Ратников. – А с лестницы упал – тоже сам?
– Намазали слизью какой-то, я и покатился. Должен был в окно вылететь, прямо на стальные колья. В палисаднике воткнули, остриём вверх; точно бы нашампурился.
– Считаешь, пытались убить?
– Наверняка.
– В местную полицию обращался?
– Не успел.
– Вот и хорошо. Пусть-ка наши спецы сперва посмотрят.
– Ну, разумеется.
– Что-то ещё необычное?
– Вроде бы всё.
– А как же гость, Александр Павлович? – вмешался Вараксин. – Ты рассказывал…
– Да, сегодня, как раз перед тем, как… Мишаня приходил.
– Мишаня, это который? Уж не Котов ли? – спросил Ратников.
– Он самый. Неужто помнишь?
– Как же не помнить! Ещё как помню. А к тебе он – зачем?
– Мишаню охмурили муэртисты. Он у меня совета спрашивал, вступать ли в их партию.
– Подожди, а может, это он как-то причастен?..
– Кто, Мишаня? У него же на лице всё написано. Да и не отлучался он никуда.
– Но ведь вы с ним общались, выпивали? Верно?
– Ну, выпили на пару, – я потёр больное плечо.
– Ты чего это плечо всё щупаешь? Ударился?
– Похоже, вывихнул.
– Это вряд ли, тогда бы ты орал от боли, – заметил Ратников. – Сходи к нашим костоправам, сразу как закончим.
– Конечно. А, вот что… Я в разговоре прошёлся по Аспидону…
– И?
– Мишаня перепугался не на шутку. И меня давай стращать, дескать, Аспидон всеведущий и мстительный, поберегись, Палыч!
– И как ты, ноги задрожали?
– Ещё чего. Где я – и где Аспидон? Мне с ним делить нечего.
– О чём вы ещё говорили? – спросил Ратников.
– Ну, вечные темы. Эликсир, биохрон, справедливость. Это же Мишаня, категория «Б».
– Что значит – категория «Б»?
– Я привык делить людей на два типа – «А» и «Б». Категория «А» – кто совершает и достигает. А для «Б» – важнее иметь
