он меня дубасил и всё такое. Он и раньше-то меня не замечал. Так, пару раз съездил по затылку, когда я спёрла у него деньги и ещё, когда тиснула пачку сигарет. Потом он начал крутить с Лили Бишоп. Ему, наверное, наездила по ушам тётка из попечительства, и несколько дней он вопил, что я должна приходить не позже девяти, а то хрен домой попаду. Хватило его на три дня. Потом он тупо сменил замок, так я и оказалась на улице ночью. Можно было бы пойти к тётке Энни, но они живут в таком же гадюшнике. В одной комнате она и очередной мужик, а в другой – все её пятеро кретинов. Очень весело!
Я всё выложила и теперь с удовольствием пью кофе с печеньем. И скоро в вазочке остаётся одна сиротливая печенюха, которую я внезапно постеснялась забрать. Летисия закуривает сигарету и некоторое время молчит, а потом выдаёт:
– Скажи, дорогая, ты хотела бы остаться с нами или вернуться домой?
Я аж поперхнулась кофе и открыла рот, как слабоумная дочка миссис Майерс.
Это всё равно как спросить алкоголика, хочет ли он бренди или стакан молока. Правда, я засомневалась, что меня так запросто могут оставить у Летисии. Налетят из попечительского совета и из школы. Но мама Лети спокойно ответила, что это не моя проблема. Но если я остаюсь, то…
Тут она начала вещать, что их дом – остров справедливости, и все его жители неукоснительно должны соблюдать определённые правила. Мне сразу стало скучно. Что-что, а любые правила – это не для меня. Если начнётся нудятина про режим дня и прочую хрень, то до свидания. Я уже была в летнем говнолагере для трудных подростков, спасибо! Чуть не сдохла от муштры и тупых занятий. Вот на кой хрен мне вязать узлы и тащить свой зад через переправу? Сигареты у нас отобрали сразу по приезде. Поднимали ни свет ни заря и гнали на уродскую зарядку. Мисс Кроули вечно стояла рядом, как надсмотрщик, и командовала:
– Руки в стороны, приседаем. Приседаем, Дойл!
В тот день от чёртовых приседаний у меня разошёлся шов на лосинах, и я сверкнула трусами. Наши попадали с хохоту, а Тед намочил штаны. Мне, конечно, было обидно, что все ржут, как идиоты, но из-за лосин я расстроилась ещё больше. У меня все шмотки из общества помощи нищебродам, и за эти лосины я едва не подралась с кобылой Джинджер. Мне просто повезло, что её толстая задница в них не влезла.
Я слушаю Летисию, насупившись и почёсывая коленку.
– Итак, дорогая. Мои пташки…
Тут я, не удержавшись, хихикнула.
– Да, Нэнси, я зову моих девочек пташками. – С серьёзной миной продолжает миссис Гилмор. – Мои пташки прекрасно знают, что всё, что обсуждается в этих стенах, никогда – запомни дорогая, никогда – не достигает чужих ушей. Это самое основное наше правило. Никогда, ничего, никому. Ты меня поняла, детка? Подойди сюда.
Летисия подводит меня к камину, на котором стоят три
