старик – с бакенбардами, толстый, похожий на увальня сенбернара… знакомый такой. Черт побери! Так это ж полицейский комиссар… как бишь его имя? Не вспомнить. Ишь как спешит, не заметил даже, свернул с тротуара – прямиком, по сугробам, к машине, старому вишневому «вольво». И вдруг перед глазами мелькнул… Нет, показалось… Рядом тормознуло такси – синий «сааб». Знакомая тачка… Ханс остановился, замахал рукой:
– Наше вам, господин Йоргенсен! Никак опять до поздней ночи работаете?
Таксист – длинноусый, круглолицый – выходя, улыбнулся в ответ:
– Привет, Ханс. Как дела?
– В клуб иду, договорились с Нильсом.
– Репетируете?
– Да помаленьку…
Таксист усмехнулся:
– Ну, будете играть, позовите на концерт.
– Обязательно.
Попрощавшись, Ханс пошел себе дальше, мимо огромных сугробов – с утра шел снег, вот и не успели убрать, теперь сгребали погрузчиками в самосвал, – мимо сверкающих витрин супермаркета, мимо катка, наполненного музыкой и детским смехом, пройдя небольшую площадь, свернул на улицу Грига – узенькую, едва разъехаться, – там-то и притулился молодежный клуб, маленький, неказистый, зато с небольшим залом – зальчиком – и сценой. Перед дверью переминалась с ноги на ногу какая-то длинная – на голову выше Ханса – девка, а внутри уже мелькала длинная темная шевелюра Нильса – парень деловито перетаскивал в угол большой усилитель.
– Привет, Нильс.
– Явился… Чего опаздываешь?
– Да так… Слушай, сейчас по пути таксиста встретил, Акселя, помнишь?
– А, забавный дядька. Берись, вон, за монитор, тащи…
Нильс – пацан всего-то на два года постарше Ханса – упорно демонстрировал деловитость.
Подтащив монитор поближе к краю сцены, Ханс щелкнул пальцем по тугому пластику большого барабана, прислушался к звуку:
– Классно. Только зачем его розовой фольгой обклеили?
– Это не фольга, краска. Дагне сказала – красиво.
Дагне – это была подружка Нильса. Ну, раз она сказала…
Молча подкрутив микрофон, Ханс полюбовался своим отражением в тарелке ударных. Ну и харя! Круглая, расплывшаяся, белобрысая, с широким приплюснутым носом! Ханс расхохотался – нет, конечно же, это не он такой, а отражение. Нильс недовольно покосился на него. Дескать, вот бездельник – опоздал, да теперь еще и хохочет невесть почему. Как маленький, право слово, нашел игрушку. Ханс оторвался от тарелки:
– На ударных сегодня кто с нами? Калле из «Фаты невесты»?
– Нет, не Калле. – Нильс поставил усилитель на пол. – Он вообще ниоткуда, этот парень. Может, всегда будет с нами играть.
– Всегда?! – округлив глаза, восторженно воскликнул Ханс. – Вот это да! Наконец-то. И ты молчал? Друг называется.
– А ты меньше шляйся где попало… –
