А что она сама говорит?
– Она что говорит? – Деев пожал плечами. – Что скажет женщина… Много эмоций, мало смысла.
– А что референт?
– Он ничего не знает. Честный малый. Просто передал письмо в госбезопасность. Ты же виделся с Маргаритой после возвращения?
– Она вдова моего друга. После командировок всегда к ней заезжаю. Посидели, поболтали…
– Это хорошо, что ты друзей не забываешь. Хорошо это.
– Кстати, о друзьях. В Нью-Йорке я работал с Павлом Ткачуком. Месяца четыре назад его отозвали в Москву. Перед отлетом он мне не позвонил. Хотя я должен был через него кое-что жене передать. Он не оставил записки. И в Москве в его квартире на звонки никто не отвечает. У него ведь жена и ребенок. Вы не знаете, где он сейчас?
– Ткачук? – Деев наморщил лоб, будто не мог вспомнить этого человека. – Тот связной… Его временно у нас забрали. Кажется, у него задание, как-то связанное с Турцией. И семья тоже там. Подробностей не знаю. Слышал только, что через год он вернется. С хорошим загаром и кучей сувениров.
Деев замолчал, когда без стука вошел дядька лет сорока, поздоровался, поставил на стол поднос с фарфоровым кофейником, чашками и сахарницей. Ушел и вскоре вернулся с вазочкой печенья и коробкой конфет «Мишка в шоколаде».
Деев проводил дядьку взглядом и сменил тему разговора. Сказал, что женщин больше на работе не держит, после неприятной истории с секретаршей, когда особа, не слишком интересная и совсем не молодая, каким-то образом сошлась с французским дипломатом, это сожительство продолжалось три месяца перед тем, как узнали на работе, да и то случайно. Француз поспешил срочно уехать во избежание крупных неприятностей, а с дамочкой контрразведка возилась полгода, стараясь определить, что она разболтала. Еще Деев сказал, что сидеть в каком-нибудь подставном офисе, вроде этого, значительно удобнее, чем на площади Дзержинского или в Ясенево. Во-первых, от начальства далеко, во-вторых, людям вроде Разина, нелегальным резидентам, удобнее приезжать сюда, а не светиться лишний раз в конторе. Правда, в Ясенево у него тоже есть каморка.
Деев налил кофе, гостю и себе, съел «Мишку в шоколаде» и сказал, что читал все докладные записки, составленные Разиным по поводу той заварухи, случившейся в Нью-Йорке, и может сказать только одно: молодец, что проявил мужество и, самое главное, остался в живых, потому что верный сын отечества ему, то есть этому отечеству, еще понадобится. Деев и дальше был готов болтать высокопарную чепуху, но, наверное, язык устал.
Он выдержал паузу и сказал:
– Вообще-то я тебя пригласил, чтобы извиниться за то дикое происшествие с полиграфом. Сама машина была не в порядке. А местная охрана дала волю эмоциям, затеяла эту возню, ну, сам все знаешь… Тебя несправедливо обвинили чуть ли не в государственной измене. Кстати, в ЦРУ, если сотрудник не прошел проверку на полиграфе, его увольняют. Просто и ясно. Никаких дополнительных проверок не проводит. Просто увольнение. И больше никаких санкций. Ну, ты понимаешь:
