а находится передо мной, фиксирую на нем взгляд. В противном случае я смотрю просто перед собой. Затем я начинаю, как бы смотреть не наружу, а вовнутрь головы, на точку на затылке, расположенную между глазами, а затем смотрю уже как бы из нее. После того, как взгляд сфокусирован, я начинаю внимательно слушать докладчика, но не слова, а звук его голоса. При этом в идеале слова, перестают быть словами, то есть я вообще не улавливаю их смысл.
Так я медитировал до тех пор, пока шеф не попросил меня уточнить кое-какие детали по докладу. Для меня его просьба стала чем-то вроде удара дзенского мастера посохом по голове. Я вдруг понял, что раз я умер, то я У!М!Е!Р! Я пересек финишную черту, и все, что могло случиться со мной при жизни, уже случилось. Все, что могло, уже произошло. Я больше не боялся умереть и, следовательно, не боялся сопутствующих смерти страхов, включая страх неизвестности перед «после». Впервые… чуть не написал впервые в жизни! Впервые я почувствовал себя свободным! Я вздохнул полной грудью и достиг, наверно, того состояния, к которому стремятся самураи, воображая по несколько часов в день себя мертвыми. Я был мертв, и это было лучшим, что когда-либо со мной происходило.
Это откровение чуть не заставило меня пуститься, как какого-нибудь Чайтанью в пляс прямо на собрании. Еле сдерживая себя, я выдал требуемые шефом уточнения, и они прозвучали, наверно, как диктуемая пророком сутра Корана. Когда я замолчал, все как-то странно посмотрели на меня, а после собрания шеф выдал:
– Лихо ты! С меня причитается.
Это означало, что на шубке для Валюши можно будет не экономить.
Когда я вернулся с работы, Валюша суетилась на кухне. В квартире приятно пахло едой.
– Есть будешь? – спросила она.
– Еще бы! – ответил я. – А что?
– Ничего кроме еды. Раздевайся и мой руки.
Едой оказался борщ, котлеты с гречневой кашей и пышки на простокваше.
– Когда ты все это успела? – восхитился я.
– Я у тебя кто? – довольная собой спросила Валя.
– Волшебница.
– Тогда чему ты удивляешься?
– Королева, я в восхищении.
– Как дела? – сменила она тему.
– Прекрасно. Шеф пообещал премию, так что…
– А с твоим бредом?
– Ты о смерти?
– А о чем еще?
– Смерть – дело необратимое. Но я даже счастлив, что так получилось.
– И что ты собираешься делать?
– Ехать после еды за шубой. А ты?
– Не заговаривай мне зубы!
– Жить посмертной жизнью, или как это называется. Короче говоря, все то же. Не бойся, я никому ничего не собираюсь сообщать. Раз жизнь и смерть – одно и то же.
– Я бы
