пальцами цепочку медальона. Да кто он такой и почему посмел решать за неё? И всё-таки он не оставил ей выбора. Она это знала. Ещё тогда, когда Исцеляющий тело сказал идти к профессору. Знала и всё равно пошла. Потому что жить хотелось. В конце-концов не совсем же он скотина.
Эксцентричный, вредный, противный, желчный, замешанный в грязных делишках. Её это всё не касалось. Она будет только ходить к нему на занятия. И всё. Дальше она свободна. И Университет ей теперь, пожалуй, не нужен. Даже больше – опасен для неё. Точнее это она опасна для окружающих, пока не научится владеть собой.
Но она ведь не ребёнок и не подросток. Научится всему, чему нужно и навсегда расстанется с этим человеком.
– Я согласна, – наконец заставила она себя произнести эти слова и поджала губы. В конце концов, раз он здесь работает, значит его обязанность – учить. Она не осмеливалась даже в мыслях называть его профессор Ритар. Это словно бы облечь страх в плоть. А вот безликий «он» как раз то, что нужно. К тому же этот «профессор» не намного старше её самой.
Джейн подняла глаза и наткнулась на его взгляд. Странный, пугающий и завораживающий одновременно, как будто он изучает её.
– Вот и замечательно, госпожа Фелина. Я надеюсь, вы знаете, что такое дисциплина? Потому что на уроке, что при полном классе, что при одном единственном ученике, я произвола не потерплю.
Да он издевается?! Он словно специально выводил её из себя. Словно желая добиться. Чего? Она не знала. Хотелось плюнуть ему в лицо и выбежать из кабинета. Слова и тон и взгляд – всё было направлено на то, чтобы указать ей её место. Но всё внутри неё протестовало.
Невыносимый человек!
Джейн поджала губы.
– Я могу идти?
– Зачем же так сразу уходить? Вы ведь пришли на занятия, вот и давайте заниматься, пока у меня есть для вас время. – И он усмехнулся, обнажив острые зубы. И почему он напомнил ей ворона? Из-за одежды, в которой было слишком много чёрного или из-за хищного, словно нечеловеческого взгляда? Она сама толком не могла сказать.
Джейн боялась его, этого безликого профессора, и в то же время почти ненавидела, а ещё жалела. Да, да, именно так. Наставница в пансионе часто вздыхала, что она слишком доверчива и добра для девушки её возраста. Но тут уж как есть. Она жалела и животных и людей. Часто.
И ей было жалко совсем немного, совсем чуть-чуть человека, что сейчас стоял перед ней. Жить с таким характером, наверное, нелегко.
Впрочем, жалость тут же сменилась возмущением, когда профессор начал задавать ей вопросы. Его голос и тон такой, словно ей делают великое одолжение.
– Что вы видите, когда я читаю вас?
– Серые коридоры и двери, – нехотя начала рассказывать Джейн. Она вовсе не готова была к занятию сегодня. Её мысли метались, как вспугнутая стая птиц. Она вообще была не готова, честно говоря, к тому, что другой человек будет видеть её жизнь, её мысли и чувства. Причём тот, которому она не доверила бы это даже под страхом смерти. Вот господину Деверси
