уху и прошептала, делая ударение на каждом слове:
– Потому что мы можем помочь ей сойти с этого пути, Нелл. Разве это не благородная цель?
– Но тогда нам придется иметь дело с падшей женщиной…
– А как же ей спастись, если даже праведники не желают с ней яшкаться?
– Полагаю, никак. Но мы подвергнемся разным искушениям…
– Ты хочешь сказать, что праведность слаба?
– Я хочу лишь сказать, что порок заразителен.
– Как и безразличие! – возразила Ирен. – Я знаю одно: если нам удастся выяснить, почему кто-то убил этих женщин таким зверским образом, мы гораздо лучше поймем категории греха и добродетели.
– Ох, у меня голова идет кругом! Не место нам здесь. Нельзя нам копаться в этих отвратительных вещах и, уж конечно, нельзя поощрять совсем юное создание жить безнравственной жизнью.
Ирен отстранилась, строго глядя на меня:
– Само это место безнравственно, уверяю тебя, Нелл. – При виде моего смятения она смягчилась: – Девочке будет полезно поделиться с нами кошмаром, который она пережила. Как знать, может, это несчастье излечит ее от ее роскошного порока, – добавила она сухо.
– Ты права. – Приободрившись, я поспешила вслед за Ирен. – Одна из теорий касательно Джека-потрошителя заключалась в том, что своими нападениями он старался отвадить женщин от их ужасной профессии.
– Думаю, ежегодная рента возымела бы больший эффект, – бросила через плечо подруга. – Как удачно, что ты знакома с предыдущими деяниями этого монстра.
Это был один из тех случаев, когда реплика примадонны выглядела обоюдоострой, как самый смертоносный меч, хотя я не понимала ни причины ее желчности, ни того, кому она адресована – Джеку-потрошителю или мне.
За все время нашего отсутствия Пинк не сдвинулась с места. Она вполне могла сойти за портрет, который и напоминала, когда мы впервые ее увидели.
Девушка подняла голову навстречу нам, и я вдруг поняла, что наши сожженные аммиаком ноздри уже не улавливают зловонного запаха скотобойни, пропитавшего нашу одежду.
Бедняжка закрыла лицо руками:
– Вы видели!..
– Все, что смогли разобрать, – кивнула Ирен, садясь в свое прежнее кресло.
– Вы обе там были? – спросила Пинк, выглядывая поверх все еще прижатых к лицу ладоней, как делают иногда балованные дети. Она с недоверием уставилась на меня.
– Обе, – подтвердила я. – Не только тем, кто курит, хватает смелости встретиться лицом к лицу со смертью.
– Но с курением все выглядит намного драматичнее, – не преминула вставить Ирен, как раз доставая сигарету и поднося к ней спичку. – Например, закурить сигару – обычное дело перед расстрелом.
Ее манипуляции отвлекли Пинк. На самом деле девушка была очаровательной, и мне с трудом верилось, что она столь безнадежно испорчена.
