дел. Я с ним познакомился лично еще в феврале 1973 года, так как он таким же пиратским путем издал на русском языке мою книгу «Тайна переписки охраняется законом», изменив ее название на «Махинации нашей почты». Юридических оснований для того, чтобы запретить Флегону эту продажу, у меня не было, поскольку рукопись уже с 1970 года распространялась в «самиздате» и не была защищена копирайтом. Английское же издание вышло по договору со мной в 1971 году, и деятельность Флегона не приносила мне никакого финансового ущерба. Он был явным авантюристом без фиксированного адреса и гражданства. Какими он пользовался документами при переездах в Европе, я не знаю, возможно, израильскими.
Снова забегая вперед, следует сказать, что Хееб не последовал моему совету и начал дело против Флегона. Затратив огромные средства на ведение судебного процесса в Верховном суде Англии, Хееб дело выиграл, однако не смог получить с Флегона ни пенса. Флегон, державший свои деньги на секретных счетах, объявил себя банкротом и просто перевел свою издательскую кампанию в Бельгию, продолжая по-прежнему выпускать пиратские издания. В 1974 году он в свою очередь подал в суд на Солженицына, обвинив его в разорении своего законного бизнеса, и выиграл дело. Солженицын судился с Флегоном впоследствии несколько раз, тратя немалые собственные средства на адвокатов, причем без всякой пользы для себя.
По отношению же к Решетовской запрет на издание ее мемуаров был совершенно нереален. В этом случае Солженицын мыслил еще категориями советской цензуры, никак не применимыми на Западе. Поскольку сам Солженицын был на Западе уже «звездой», привлекавшей внимание, то за право издать книгу его бывшей жены конкурировали несколько крупных издательств, предлагавших Решетовской, через ее агентов в АПН, огромные авансы. Запретить эту книгу можно было лишь после ее издания, причем лишь в том случае, если в ней будут найдены элементы клеветы. Сделать это можно было только в Англии, где по такому конфликту Хееб мог судиться с издателем, но не с автором. Вот в США по делу о печатной клевете можно было судиться только с автором, но суд между Солженицыным и Решетовской в США о достоверности каких-то эпизодов, происходивших в СССР в 30-е, 40-е или 50-е годы, был совершенно нереален. Это Хееб понимал, и судиться не стал. Но все же опубликовал во многих газетах «Заявление», угрожая издателям книги Решетовской судом.
Это «заявление» было юридической нелепостью, его игнорировали. Книга Решетовской вышла на русском языке на Западе в 1974 году и была также издана в 1974–1975 годах на других языках[75]. Для Солженицына были малоприятны лишь разделы книги о взаимоотношениях с его старыми, еще школьными друзьями и их судьбе (некоторые из них были арестованы) и о его следственном деле после ареста. Версия Решетовской расходилась с его собственной и была более подробной. Однако для западных читателей все эти детали с�
