Солженицын в это время жил в поселке Жуковка на даче Ростроповича.
Наталья сказала мне, что Александр Исаевич хотел обязательно меня увидеть перед отъездом. Возможность для такой встречи была только 10 января. Мне следовало приехать на станцию на определенной электричке, Солженицын должен был встретить меня на платформе. Жуковка относилась к категории правительственных дачных поселков, здесь были дачи нескольких членов Политбюро, министров, академиков. В Жуковке все еще жил В. М. Молотов. Здесь же была и дача академика А. Д. Сахарова. Поселок не был виден со станции, его заслонял лес. Территория Жуковки охранялась, но не была огорожена. Самым большим домом здесь был именно дом Ростроповича – его строили по проекту владельца – роскошная вилла с мраморными лестницами и концертным залом на 50–60 человек.
Солженицын жил в пристройке – это была изолированная квартира, предназначенная либо для шофера, либо для сторожа. Мы провели в разговорах около трех часов, длительная прогулка по лесу была для устной беседы, а в доме были сделаны некоторые записи. Солженицын был уверен, что и эта его квартира прослушивается КГБ.
Поводом для столь срочного приглашения в Жуковку была, как оказалось, передача по радио – перевод на русский язык статьи корреспондента АПН Семена Владимирова, опубликованной 8 января в газете «Нью-Йорк таймс» и касавшейся семейных дел и финансового положения Солженицына. Эта статья, распространявшаяся через агентство печати «Новости», была полностью или в изложении опубликована и в других странах. Солженицын просил меня внимательно прочитать эту статью и дать на нее ответ. Суть статьи, по его словам, сводилась к тому, что Солженицын живет в роскоши, имеет две квартиры, одну в Москве, другую в Рязани и большую виллу на берегу живописной реки. В швейцарском банке у Солженицына уже якобы накоплены миллионы долларов. В то же время в своем бракоразводном процессе Солженицын отказывается представить отчет о своем состоянии и дать достойное финансовое обеспечение своей жене. То есть из этой статьи следовало, что решение вопроса о разводе упирается в проблему, которая не предусмотрена советским законодательством.
Разводы в СССР обязывали мужа, требующего развод, платить алименты на детей и финансово обеспечивать жену лишь в случае ее инвалидности или жену-домохозяйку, не имеющую права на служебную пенсию. К Решетовской это не относилось. Она работала доцентом, имела право на пенсию и была бездетной. В этом случае подлежало разделу лишь движимое и недвижимое имущество. Квартира в Рязани отходила Решетовской, дачка «Борзовка» – Солженицыну. У супругов были уже две машины, их раздел не вызывал споров. Теперь, как было очевидно из статьи Владимирова, к Солженицыну предъявлялись и финансовые претензии, связанные с его гонорарами за границей. Западные читатели могли воспринимать эти требования как справедливые, так как в США,
