style="font-size:15px;"> – Все, что можете сказать?
– Наверно. Разве что вот такая деталь. Прошлую ночь невыносимо лаяли и выли собаки. Как будто по покойнику. Я спросил у Гриши, он успокоил, что все нормально… – Сосед внимательно посмотрел на Германа, поинтересовался: – А вы, простите, кто?
– Из органов, – усмехнулся тот.
– Отец Гриши тоже из органов. В прошлом, правда. Большой был человек.
– Здесь останутся наши люди, так что не беспокойтесь.
– Очень хорошо. А то Гриша как-то странно себя ведет.
Герман отошел в сторонку, набрал по мобильнику номер.
– На даче никого. Задержать их – дело техники. Надо, думаю, нанести визит Грязнову.
Страх
Был теплый, безветренный и чуть ли не по-осеннему печальный вечер. «Жигуль» Грэга и Кулиева мчался к дачному поселку. Никитка крепко спал на заднем сиденье, подельники молчали.
Когда свернули на дорогу, ведущую к самой даче, навстречу им выскочил джип, с визгом затормозил. Из него высунулся браток в перстнях и с цепью на толстенной шее.
– Привет, братан! Что там у тебя за пятнистая шушера ошивается на даче?
– Какая шушера? – побелел Грэг.
– Парни в пятнышках! По-моему, менты!
– Без понятия.
– Если без понятия, разворачивай тачку и жми к пахану. Пусть для разборки пришлет ОМОН.
Браток умчался, Грэг повернул голову к Кулиеву.
– Вот и приехали, – ухмыльнулся тот и стал круто выворачивать баранку. – Теперь жизнь у нас будет заячья. Мы бежим, а следом собаки. Даже в ушах свистит.
«Жигули» помчались прочь от поселка. Никитка спал по-прежнему крепко, спокойно.
…Была уже глубокая ночь – тихая, черная. Грэг продолжал вести свой «жигуль» быстро и бессмысленно – в никуда. Кулиев рядом мрачно молчал, проснувшийся пацан беспрерывно плакал и ныл на заднем сиденье:
– К маме… Хочу к маме… Отпустите меня.
Неожиданно Кулек развернулся и с размаху ударил его по лицу.
– Заткнись, сучонок!
Никитка от боли и испуга заплакал еще громче:
– Мама! Больно!
Кулиев перегнулся через спинку сиденья, схватил его за глотку:
– Выброшу! Как гаденыша выброшу из машины! Заткнись, сказал!
– Зачем ты его? – безразлично спросил Грэг.
– Пошел ты… – огрызнулся Кулиев.
Мальчишку вдруг стало рвать.
– Плохо… Мне плохо… Помогите, плохо.
– Вот уже и ломка у него, – оскалился Кулиев.
– Рановато что-то… – пожал плечами Грэг.
– Неокрепший организм.
– Мама, плохо… Мамочка… Голова болит, мама…
Никитка все плакал и плакал, Кулек не выдержал, повернулся к нему:
– Укол, что ли, хочешь?
– Да… Плохо… Тошнит и голова кружится.
Кулиев
