мать и всю мою семью. Как только епископ заплатит, я покину это проклятое место.
Закутавшись в плащи, они часто и много пили из своих фляг, укрываясь от налетевшей вьюги. Иногда щурясь поглядывали на часовых, после бросали презрительные взгляды на рабочих, и тут же забывали, продолжая толковать о своем.
– Сомневаюсь, – отвечал второй. – Епископ посылает в лес отряд за отрядом, новые Храмовники прибыли в Хаммерколь. Что-то намечается, Вельш.
– К чёрту! эти свиньи так набили бока, что, когда они зайдут в глубину леса мы ничего не услышим кроме визга! – отмахнулся надсмотрщик, его взгляд помутнел, а лицо выражало злобу. – А после все будет как есть, только я уже буду на корабле с бутылкой хорошего виски.
– Я уже не верю, что покину это место, Вельш. Раньше я был полон сил… но эти земли выжимают из меня жизнь, за десяток лет мы так и не подавили их, даже эти детишки… – казалось по его телу пробежала дрожь, – посмотри в их глаза, они все так же полны сил и ненависти. Мы никогда не дождемся перевода из этого места…
– Нет! – отмахнулся Вельш. – Скоро это все закончится. Вот увидишь.
Каменоломня у деревни Берг обладала лучшим камнем на территориях Норланда. Каждый день здесь трудилось множество окрестных деревень, они стекались от окраины леса вплоть до Ледниковой границы. Все рабочие лишь подростки, да дети…
Деревня Берг не один век скрывалась в тени Туманного леса и под волчий вой рождались там воины. Они отправляли к берегам, заполняя румы драккаров, во славу ярлов, для великих богов. Древняя и могущественная сила поила северян, гнала их могучие тела навстречу битвам среди дальних, неизвестных берегов. Но теперь, в деревне не осталось воинов, лишь исхудавшее вымирающее наследие… Тряпье на их телах с трудом спасало от сильного ветра, прищурив голубые глаза, подростки стойко откалывали огромные куски камня, волоча на своих плечах поражение предков.
Многие из них все чаще косились на своего вожака. С каждым ударом Уль все сильнее прикладывался к кирке, и с каждым ударом бубня что-то себе под нос, бросал гневные взгляды на стражу.
– Ссс… Уль! Хватит! – чуть слышно буркнул парень помладше.
– Вот именно! Хватит! – возмутился вожак со всей силы ударив по камню. – Сколько можно терпеть!
– Оставь его, Рун! – рявкнул третий. Олаф всегда присматривал за другом и не желал быть на поводу любого из окружавших их подростков. – Пусть себе бурчит.
Тревога была уместной. Недоверчивость и осторожность являлись свойствами необходимыми для существования. В любой час сильный брал у слабого, а хозяин убивал непокорного слугу.
– Мы тут все вскоре умрем, – не унимался вожак, – они убили наших родных, а мы еще работаем для них, строим стены и поганые дома для чужого Бога.
– Вельш из-за тебя нас прикончит, – чуть ли не шепотом сказал Рун, с опаской поглядывая в сторону пьяного надсмотрщика.
Уль осмотрелся и скрытно махнул вожакам других деревень. Другие, погодя, ответили тем же.
– Что ты задумал? – спросил Олаф. Ему все это не нравилось. Рун
