был первый урок английского на первом курсе. Он пригладил рыжие, торчащие во все стороны волосы, поправил очки и решительно вошёл в класс.
– Good morning! – официально заявил Миша.
– Good morning! – сказала Белянчикова и, с укоризной посмотрев на бестолкового студента, тут же строго спросила: – What is your name?
Вчерашний школьник сильно переживал по поводу неудачного начала новой, столь много обещающей студенческой жизни. И решил хоть как-то исправить неблагоприятное впечатление, которое произвела совершенно не английская пунктуальность.
– Майкл Минин! – без тени улыбки сказал он, даже не подозревая, что с этого момента до конца института все будут звать его исключительно Майкл. Преподавательница не удержалась и, позабыв о том, что намеревалась примерно наказать нарушителя дисциплины, широко улыбнулась.
Английский язык Борис не любил. Не то чтобы он страстно любил остальные предметы, однако английский вызывал у него перманентное чувство отвращения. Боря категорически отказывался понимать, почему эти грязные, вонючие англосаксы пишут одно, а произносят совершенно другое. Кроме того, многие буквы в словах и вовсе не озвучиваются. И ещё, зачем, спрашивается, столько времён глагола. Вот по-русски, например, прошедшее, настоящее и будущее, и всем хватает, до сих пор ещё никто не жаловался. Тьма-тьмущая каких-то дурацких правил и, что гораздо хуже, – гораздо больше исключений. На свою беду, Боря попал в группу студентов, продолжающих изучать английский. И все они, без исключения, знали ненавистный язык лучше, чем он. Этот факт неприятно раздражал и даже заставлял задуматься о какой-то неизвестной медицине мозговой патологии, при которой развивается полное отторжение английского языка. Преподавательница давно утратила надежду на то, что сумеет научить Борю хоть чему-нибудь, и откровенно махнула на него рукой. Поэтому Борис окопался за последним столом, читал газеты, спал и терпеливо ждал, когда наконец закончится первый курс и вместе с ним столь ненавистный английский. По иронии судьбы, рядом с ним сидел Майкл. И если Боря был глухонемым в английском, то Майкл владел им на уровне родного. Он свободно читал, говорил и даже пел на нём. Преподавательница никогда не спрашивала у него домашнее задание – зачем тратить драгоценное время? И так ясно, что Минин язык знает. В отличие от Бори, Майкл не разгадывал газетные кроссворды, а читал «Театр» Моэма в подлиннике.
Борис с детства знал, что завидовать нехорошо, поэтому искренне старался не замечать Мишкиных успехов. Однако потихоньку у него сформировался стойкий комплекс неполноценности.
Однажды Белянчикова попросила Борю к доске. Он, как обычно, молча стоял и хмуро смотрел в окно, ожидая, когда глупая наставница наконец осознает свою ошибку и вызовет кого-нибудь другого. Потому что спрашивать у Бори английский, всё равно, что у слепого – дорогу. Дело совершенно безнадёжное и бесполезное. Обычно терпеливая Белянчикова вдруг не выдержала и рубанула с плеча нелицеприятную правду-матку:
– Никогда вы не познаете
