урядил Ярослав». Однако Ярославичи не примирились с переходом Владимира и всего великого княжения к дяде Святославу. Андрей Ярославич и вслед за ним Александр поехали в том же 1247 г. к хану Батыю, а хан послал их в Монголию «к Кановичам», наследникам великого хана. Святослав не дождался их возвращения на великом княжении; «седе лето едино» и согнал его с Владимирского стола третий Ярославич, Михаил Хоробрит.
По отрывочности дошедших до нас сведений об этой поре вопрос о ближайших мотивах смуты, о том, например, стоит ли она в связи с темной историей гибели Ярослава Всеволодовича, неразрешим, но, предположительно, как выше было указано, такая связь представляется вероятной. Впрочем, даже признание этой вероятности мало чему помогает, раз мы не знаем существа разыгравшейся в Орде интриги и содержания двукратных переговоров Ярослава Всеволодовича с ханом Батыем. Одно лишь поведение сыновей Ярослава может навести на предположение, что, быть может, уже их отец, утвердив свое положение относительно Золотой Орды, сделал попытку установить преемство на Владимирском столе, в обход притязаний боковых линий, за прямым своим потомством. Такие попытки – не новость в междукняжеских отношениях: если не вспоминать о старом Ярославе, примеры тому дают действия Владимира Мономаха, старшего Мономашича Мстислава, да и всей старшей линии Мономахова рода[121].
Как бы то ни было, таковы притязания самих Ярославичей. И они имели успех, в несколько неожиданной (быть может, более неожиданной для нас, чем для них)[122] форме. Дело, если судить буквально по летописной записи, какую дает нам Лаврентьевская летопись, решалось не в Золотой Орде, а при великоханском дворе. Хановичи «приказаша Олександрови Кыев и всю Русскую землю, а Андрей седе в Володимере на столе»[123]. Как представлялся этот раздел на деле, трудно угадывать; видно только, что Новгород – под властью Александра, а Переяславль перешел от него к Андрею[124]. Поездка Святослава Всеволодовича в Орду, если она имела целью добывание великокняжеского стола, не привела ни к чему; ему пришлось доживать свой век на Юрьеве-Польском. Так сложилось положение на Руси в 1249 г. На следующий год прибыл в Суздальскую землю из Киева митрополит Кирилл, и состоялась свадьба Андрея Ярославича с дочерью князя Галицкого Даниила Романовича; совершив венчание, митрополит ездил и к Александру в Новгород. А то были годы, когда Даниил Галицкий «рать держаше с Куремсою»: в начале 1250-х гг. наблюдаем сближение между Южной и Северной Русью, которое нельзя не связать с планами борьбы Даниила против татар. Князь Андрей «здума со своими боярами бегати, нежели цесарем [то есть ханам] служити», сообщает летописец под 1252 г., когда хан послал на Андрея рать свою с царевичем Неврюем. А в то же время «иде Олександр, князь Новгородский, в татары, и отпустиша и с честью, давше ему старейшинство во всей братьи его»[125]. Александр не примкнул к замыслам брата, а поспешил в Орду, чтобы отклонить крушение своей власти и большую беду для Руси. Андрей, преследуемый
Ср. Княжое право. С. 80–81; ср. о Всеволоде Ольгович (Там же. С. 89–91).
Представляется вероятным видеть тут черту ханской политики, искавшей способа утвердить за собой господство и над Южной и Западной Русью; однако форма могла быть подсказана только русскими людьми, но, конечно, не Александром Ярославичем.
Лаврентьевская летопись. С. 448.
Александр при дальнейших событиях – в Новгороде, а татарское нападение в 1252 г. настигает Андрея у Переяславля, и тут, в Переяславле, захватили и убили жену князя Ярослава Ярославича и его воеводу Жидислава, а детей его захватили в плен; по-видимому, князь Ярослав примкнул к планам брата Андрея (Лаврентьевская летопись. С. 449–450; ПСРЛ. Т. VII. С. 60). Ср. замечания С. М. Соловьева (Кн. I. С. 839).
Лаврентьевская летопись. С. 449. Никоновская летопись, а за ней историки XVIII и XIX вв. приняли сопоставление этих известий за основание приписать самое нападение татар на Андрея – проискам Александра. Однако поход Неврюя лишь часть предпринятых татарами операций: в 1253 г. Куремса начинает наступление на Даниила Галицкого, законченное затем Бурундаем. Татары в этот момент опасности для их владычества на Руси отнюдь не орудие княжеского соперничества.
