Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
он встретился в кубанских лесах с знаменитым джигитом, по прозванию Овчар, также вышедшим поохотиться. Богатыри знали друг друга по общей молве, искали случая где-нибудь сойтись – и встретились. Краснощеков издали узнал соперника и поклялся «не спустить с руки ясного сокола». И горец почуял зверя издалека. Он лежал над обрывом реки, облокотясь на землю, глядел прямо на трещавший перед ним огонек. Казалось, он не замечал, что хлещет дождь, что свищет буря, что близок его враг; он лишь украдкой косил глаза, чтобы вовремя схватить ружье. Краснощеков живо сообразил, что ему не подойти на выстрел своего короткого ружья. Он вдруг исчез. «Тишком и ничком» прополз казак, сколько было нужно, и только успел выставить в сторонке свою шапочку-трухменку[1], как меткая пуля сбила ее прочь. Тогда он поднялся, подошел к Овчару, да «в припор» ружья и убил джигита наповал. Резвый аргамак, богатое ружье остались в награду счастливому охотнику; было тогда ему, чем похвастаться! На Дону, как и везде, охотники любили хвастнуть. Охота на зверя шла своим чередом. Особенно была в чести, так называемая, «большая охота», в которой принимало участие почти все войско. Тысячи конных и пеших казаков отправлялись за атаманом к курганам Двух братьев, неподалеку от Черкасска. Атаман, окруженный лучшими стрелками, становился на кургане; обширное займище оцепляли казаки. Три выстрела из пушки означали начало охоты. В тот же миг раздавались в цепи громкие крики, брань, свист, трескотня, от которых поднимались оглушенные звери. Там, где-нибудь из трущобы, вставал дикий вепрь. Просекая густые камыши своими страшными клыками, он выносился на луг, где его тотчас окружали лучшие наездники. Разъяренный зверь кидался то в одну, то в другую сторону, пока его не пригвоздят пиками. В другом месте мечется злобная гиена, захожая гостья из закубанских лесов: зверь лютый, даром шкуры не отдаст, и казаки это знают, глядят: за ней в оба. А вон там, по окраине луга, несется казак, приподняв тяжелый чекан: он, верно, гонит степного бродягу, старого волка. Ощетинился зверь, озирается, щелкает, но несдобровать ему – казачий конь все ближе, ближе… Взмахнул наездник и раздробил хищнику голову. Но ничего не может быть красивее, когда с быстротою стрелы несется по займищу легкая быстроногая сайга. Не жалеет наездник коня, сам пригнулся, плеть только свищет, но куда! Далеко! Увидев это, вихрем спустился с кургана войсковой есаул, взял наперерез и только взмахнул правой рукой, как задрожала красавица, почуяв на шее роковую петлю. А вот и сам атаман, изготовив ружье, зорко глядит вдаль: чует, что его молодцы подняли в трущобе могучего барса… С полсотни трусливых зайцев, прижав уши, мечутся по займищу, попадают под копыта, заскакивают в тенета или погибают под казачьей плетью. Охота кончена. Атаман отменно довольный, зовет к себе на пир, «отведать дичины». И долго гуляют казаки, пока не обойдут всех удачников, т е. кому посчастливилось вернуться с добычей.
Запорожцы, – эти витязи моря, – не только указали путь к
Трухменка (трухмянка) – высокая барашковая шапка, принятая донскими казаками от кавказского кочевого племени турхменов, взамен прежнего скифского войлочного колпака.
