переделываются и перекраиваются, и это вносит огромную путаницу и анархию в производство.
Таким образом, в этом основном своем программном требовании – планового хозяйства, подчинения стихии хозяйственной жизни планам экономической диктатуры, большевики потерпели самое серьезное поражение. «Жизнь идет мимо нас», – сказал в своей предсмертной речи Дзержинский.
Как неоднократно признавались в этом сами большевики, все советское хозяйство, вся их экономическая система была построена на «проживании», «проедании», «растрате» – таковы их подлинные выражения – полученных в наследство от буржуазного строя, от дореволюционной России капиталов – будь то капитал денежный, или вещный (машины, железнодорожный подвижной состав, дома и т. п.), или «живой» капитал, заключающийся в накопленных десятилетиями знаниях и опыте инженеров, рабочих и т. д.
Еще «контрольные цифры» на 1925/1926 год ставили задачу: «прекратить растрату основного капитала во всех тех отраслях хозяйства, где этот процесс еще имеет место».
Что эта цель и сейчас – в 1927 году – не достигнута, об этом свидетельствует хотя бы передовая «Экономической жизни» от 17 августа 1927 года: «Можно считать установленным, что в течение последних лет транспорт хронически проедал свой основной капитал».
Но когда после всех произведенных разрушений большевикам пришлось в интересах самосохранения и удержания власти подумать о восстановлении разрушенного, перед ними встал роковой вопрос о необходимости громадных капиталов, исчисляемых миллиардами золотых рублей.
Откуда же взять капитал в стране, где не только «растрачен» и «проеден» старый капитал, но где старательно уничтожены самые побуждения и отсутствуют правовые предпосылки – для накопления нового капитала?
Действительно, единственная область, где происходит реальное накопление капитала в советской России, это – сфера крестьянского хозяйства. Но здесь это накопление происходит почти исключительно в формах натуральных (увеличение количества скота, новые постройки и т. п.), а поскольку происходит некоторое накопление и в денежной форме, крестьяне всего менее склонны доверять свои сбережения советской власти. Об этом свидетельствует статистика советских сберегательных касс.
Другой теоретически возможный источник капитала – это сама казенная промышленность. Это то «социалистическое накопление» – о котором так много говорят большевики. Но здесь, как известно, за немногими исключениями, происходит не накопление новых, а растрата старых капиталов.
При таких условиях большевикам ничего не оставалось, как искать суррогатов накопления капитала.
Сначала – в 1925/1926 году – они рассчитывали получить большие суммы, необходимые в этом году для восстановления разрушенной промышленности, одним
