промышленности, замены их социалистическими и спекулятивными суррогатами – потерпела полную неудачу. Этот вопрос и не может быть разрешен до тех пор, пока не будут восстановлены в России хозяйственные и правовые предпосылки накопления капиталов и вообще сбережения: производительное частное, а не паразитическое казенно-социалистическое хозяйство, и основанный на частной собственности прочный гражданский правопорядок.
Но далее можно было бы привести сотни свидетельств самих советских хозяйственников, что советская власть и при расходовании собранных денег оказывается расточителем и скверным хозяином.
Все эти свидетельства и сейчас покрываются той характеристикой советского хозяйствования, которая более года тому назад была дана Рыковым в бюджетной речи, произнесенной в союзном ЦИКе:
«Капиталист, начинавший лишь свою капиталистическую карьеру, сначала пешком ходил несколько лет, отказывая себе иногда в самом необходимом, а потом уже покупал себе автомобиль, а у нас часто начинают с автомобиля» («Экономическая жизнь» 15 апреля 1926 г.).
За последние два месяца опубликованы результаты целого ряда обследований «капитального строительства», произведенных, главным образом, Рабоче-Крестьянской Инспекцией.
Выводы их – с небольшими отклонениями и вариациями – сводятся к тому, что строительство ведется нерационально и дорого и что поэтому затраченные суммы не дают того экономического эффекта, который они должны были бы дать в нормальных условиях. И здесь Высший Совет Народного Хозяйства, представляя Совету Труда и Обороны очередной доклад по этому вопросу, счел нужным избрать для него в виде эпиграфа слова того же Рыкова, сказанные им почти год тому назад: «Мы строили не то, что надо, не там, где надо, и не так, как надо» («Торгово-промышленная газета», 27 июля 1927 г.).
Большевики одинаково не умеют ни создавать новое, ни использовать имеющееся. Безошибочный критерий в данном случае – высокая себестоимость изделий советской промышленности. При этом все категорические приказания и директивы, исходящие из центра, о снижении себестоимости оказываются бессильными и недействительными.
Не скрывают большевики и причин этой высокой себестоимости: «Высокий индекс вздорожания сам по себе обусловливается скверной работой предприятий», – читаем мы в передовой «Экономической жизни» от 14 августа с. г. А более глубокая причина этой «скверной работы» советской промышленности заключается, во-первых, в ее монопольном положении, при котором исключается важнейший стимул к удешевлению и улучшению производства; и, во-вторых, в замене живительной частной инициативы и личной ответственности предпринимателя инертностью, безличием и безответственностью громадной бюрократической машины.
Таким образом, ни одна из поставленных большевиками задач, в порядке осуществления
