в карман. Застегнул шинель. Поднял с земли свой «АКС», поудобнее приладил его на плече. Передвинул подсумок из-за спины, вернув его в прежнее положение сбоку, под рукой. И медленно двинулся вдоль ограждавшего пост двойного ряда спирали Бруно. Достав спрятанную в подсумке – между рожками с патронами – сигарету, с наслаждением закурил. На посту это строго запрещалось, но дорога отсюда просматривалась хорошо, и ты не сомневался, что проверяющий не сумеет застать тебя врасплох.
Небо над головой было чистым и густо-звёздным. Его необъятность ощущалась почти физически. Словно оно готовилось растворить в себе вышагивавшую по периметру поста крохотную человеческую фигурку и уже сделало первую – осторожную – попытку приближения к ней… Сорвавшись с невидимой крепи, ринулась вниз звезда. Следом за ней упала вторая. Потом – третья…
Это был метеорный дождь. Множеством ярких росчерков осыпался он на землю, и ты стоял, зачарованный величественным зрелищем. Огненные небесные частицы сгорали быстро, однако траектории их падения отпечатывались у тебя на сетчатке, тлели в памяти, и от этого казалось, что движение каждого сгоревшего метеора продолжалось – пусть недолго, но продолжалось – после его смерти. Время словно замедлилось, чуточку приблизив тебя к вечности. Ты впервые видел настоящий звездопад и не мог избавиться от ощущения удивительной свободы и… неправдоподобности происходящего.
Красота этой ночи переполняла всё твоё существо.
Наверное, поэтому ты и не заметил, как из-за далёкого поворота вырулила караульная машина. Лишь когда свет фар упёрся в тебя, ослепив на короткое время, ты поспешно бросил окурок в чахлую траву и придавил его сапогом.
Разводящий Ковальчук спрыгнул с борта крытого брезентом ЗИЛа, грохнув прикладом о доски кузова.
– Стой, кто идёт? – по-уставному окликнул ты его.
Но устав писан не для старослужащих, и Ковальчук ограничился лениво-пренебрежительным:
– Свои, не видишь, что ли.
А подойдя поближе, добавил:
– Так, говоришь, службу понял, салабон?
Ясное дело, сотрясение его голосовых связок было чисто риторическим и не подразумевало никакого ответа. Но это не предвещало ничего хорошего.
– Куришь на посту, да? – сощурившись, поинтересовался Ковальчук.
«Вот это уже поконкретнее. Неужели заметил?» – ты ненавидяще посмотрел на него; однако ответил ровным тоном:
– Нет.
– Курил-курил, я видел огонёк, – подал реплику из кузова рядовой Мухин, тоже «дед».
– Нет, – упрямо повторил ты, глядя перед собой застывшим взглядом. – Показалось тебе, не курил я. Может, это – звёзды…
– Ага, звёо-о-озды, – издевательски-тонким голоском протянул Мухин. – Ты ещё скажи: светлячки, гы-гы-гы!
– Чего – звёзды? – не понял Ковальчук и задрал голову вверх (звездопад продолжался, хотя и заметно
