мужиков. При появлении на их участке какого-либо зверя, они должны будут просто поднять шум и постараться отпугнуть его на стрелков.
Прохор и Андрей, добравшись до другой стороны урочища и растянувшись с мужиками в цепочку, начали движение вглубь. Шли недолго; вскоре один из мужиков подал знак, что обнаружил звериные следы. Осмотрев их, Прохор сделал вывод:
– Кабаны неслись во всю прыть и рассеялись на большое расстояние. Волчьих следов преследования нема. Ну-ка, Лазбень, что это означает? – спросил он одного из мужиков.
Рослый, массивного телосложения селянин по кличке Лазбень долго голову не ломал и выдал первое, что взбрело на ум:
– Наверное, спешили куда-то. Вот если б и волчьи следы были, то, знамо дело, от них и убегали.
– Правильно, Лазбень, – с ироничной улыбкой согласился Прохор. – А я вот думаю, что стадо неслось врассыпную, унося ноги всё же от волков. А серые не гнались за кабанами, потому что им не было уже в этом нужды: прихватили всё же разбойники себе добычу. Что ж, в таком разе некогда рассуждать. Двигаемся дальше, а там видно будет.
Пройдя ещё с четверть версты, охотники, наконец обнаружили и волчьи следы. Ещё через несколько десятков шагов следов стало такое множество, что по ним уже трудно было определить картину произошедших здесь событий. Во многих местах снег был окроплён алыми пятнами крови.
Спущенные с поводков собаки возбуждённо рыскали по лесу. Часто останавливаясь и внюхиваясь в следы, они глухо рычали и вздыбливали шерсть на загривках, чуя близкое присутствие зверя.
В воздухе стоял целый букет смешавшихся запахов: мускус диких кабанов сливался с солоноватым запахом псины извечных врагов собак – волков. Из этого тандема рождался и расплывался по лесу трагический, сладковато-приторный запах крови, приводивший охотничьих собак в неистовство. Опыт и инстинкт подсказывали им, что развязка вот-вот наступит. Чувство близкой встречи со зверем распаляло охотничий азарт у своры. И они уже давно могли бы найти этого зверя, будь то кабан или волк – без разницы. Охотничьи собаки, не раз участвовавшие в таких мероприятиях, знали, что и как надо делать. Им это было знакомо, и у них это было заложено в крови самой природой. Но среди прочих запахов, витавших в воздухе, чуткие ноздри улавливали до сих пор незнакомый едкий запах хищника, с которым псам ещё не приходилось сталкиваться. И чутьё подсказывало: зверь опасен.
Вот поэтому, носясь по лесу, собаки всё же не решались удаляться от людей на большое расстояние.
Прохор и молодой Хилькевич осторожно продвигались по лесной чаще. Они держались недалеко друг от друга как, впрочем, и все остальные.
И вот впереди раздался шум схватки охотничьей своры с каким-то зверем. Буквально в тридцати-сорока шагах от охотников слышался злобный лай, рычание и визг. Но из-за деревьев и зарослей почти ничего толком невозможно было разглядеть.
Люди бросились на шум.
– Неужто в медведя вцепились? –
