Всё на дверцу смотрела.
– Проходной двор какой-то, – фыркнула Яга, разглядывая ту, что появилась из двери.
Росточка она была невысокого, едва доставала ведьме до пояса. Болотно-зеленые волосы заплетены в лохматые косы, а в глазах – тоска и служение.
– Кикимора? – вздохнула Яга. Зеленоволосая поклонилась. – В услужение прислали?
– Ваша светлость… – снова кланяясь начала было кикиморка, но ведьма её перебила.
– Довольно челом бить, до светлости мне, что улитке до ястреба. Далеко и невозможно, то есть. Звать тебя как? – кикимора молчала. – Имя у тебя есть? Коли позвать тебя надо, что другие говорят?
– Эй, кикимора и говорят, – грустно ответила зеленоволосая. – А имя может и было когда, да разве упомнить…
– Так коли не помнишь, любое бери, – предложила ведьма. – Меня Ягой кличут. А кот – Баюн. Тебе какое имя нравится?
– Слыхала я как-то… Любава… Ох, красиво, – кикимора шмыгнула носом. – Да только подойдёт ли?
– Отчего ж не подойти, – улыбнулась Яга. – А у Кощея в услужении как оказалась?
– Так он во всех болотах шерудит, русалок да кикимор таскает. Русалок, знамо, для чего, чтоб слух и взор услаждать, а кикимор – чёрную работу делать.
– Насовсем, что ли? – нахмурилась Яга.
– На год после того, как утопла. Коли буду справно служить, сосватает меня домовому. А коли осерчает, быть мне супружницей водяного, а тогда век в болоте мокнуть.
– А служить хорошо – это как? – вдруг спросил Баюн. – Вы, бабы, лясы вечно точить можете, а кот у вас тут того и гляди с голодухи подохнет. Может, сметанка найдётся?
Яга ухмыльнулась, а кикимора испугалась было, а потом рот ладошкой прикрыла да захихикала.
– Это не ты ли тот кот, что мышь у княжны на постели ловил? – спросила она.
– А может, и не надо сметанки… – задумчиво протянул Баюн.
– Да не серчай, ты ж один во всём царстве говорящий. Ой! Кощей за тебя мешок золотых обещал, скучно ему, говорит, а тут хоть какое развлечение. Ты уж помалкивай при нём. А сметанку добуду.
Счастливая Любава выскочила в свою крошечную дверь. Яга, не теряя времени, тоже в эту дверцу заглянула, да следом не пошла, головой лишь дёрнула.
– Оберегов-то навешал, ирод костлявый! Да чтоб ему вовек злато его считать, не пересчитать! Чтоб сидел, от скуки чах, да угомониться не мог!
– Эк ты разошлась, – восхищённо сказал Баюн. – Не пролезем?
– Ну коли не прочь на свою шкуру проклятий да отравы схлопотать, ступай. Снять не смогу, не я вешала, не подпустит.
– А кикимора как ходит? – удивился кот.
– Так она неживая, что ей сделается? Жалко мне её, такому супостату служить…
Баюн не ответил, сметану ждал. Как Любаву с блюдцем увидал, манерность свою отбросил да бросился к сметане мурлыкая.
– А все-таки кот – он и есть кот, даром что говорящий, – покачала головой Яга. – Помани сметаной, продастся
