сбегала в местный модный магазин, повстречала там владелицу Г.В. Авдонину. На Дюшу было больно смотреть. Нет, она не стала менее красивой. Темные с проседью волосы сколоты шпильками в старомодную прическу. Низенькая, плотная, удивительно женственная. Теперь ее красота звенела на страдальческой нотке – морщинки прорезались глубже, веки покраснели и подпухли, синяя жилка под горлом пульсировала. Смуглое лицо казалось мягким, вялым, каким-то отстраненным. Что-то чуждое притаилось в изломе бровей, в том, как приподнялись изящные ноздри, как проблескивали зубы во рту. Тем не менее, это была Дюша! Одета со спокойным вкусом. Ее вкус не в безупречном подборе цветов и фасонов, не в материальных возможностях, не в тщательном копировании модных тенденций – именно во внутренней гармонии, равновесии ума и сердца, чувств и мыслей, и в вытекавшем отсюда глубоком равнодушии к внешним признакам. Дюше безразлично, что на ней надето – и одежда не видна. Например, Леся Кулыйкина совершенно терялась на фоне платья – желтых горошин, зеленых стручков на синей клетке. Однако даже подобный аляповатый фон Дюшу не испортил бы – она осталась бы Дюшей. Сейчас же хозяйку бутика мучило другое.
Открылась страшная тайна. Кто отец Костяни – младшего Авдонина (старшие-то Дюшины дети носили фамилию Имбрякина). Мальчик родился уже после развода. Дюша была сама себе хозяйка. Работала на ТыМЗ на нижайшей должности – техничкой. Жила в Имбрякинской квартире. Бывший муж Вениамин Имбрякин женился повторно на Ларисе Нифонтовой, и в браке появился его третий сын Алексей. Хотя в свидетельстве о рождении Костяни в графе «Отец» стоял прочерк, в Утылве не сомневались в отцовстве Имбрякина – получается, у него уже четверо сынов. Богатства привалило! Дюша не претендовала на алименты, Имбрякин не оправдывался, смолчала и Лариса. Тылки пообсуждали повороты в семейной жизни, поохали и тоже успокоились. Потекли годы.
Теперь же Утылва поразилась из-за обнаруженного адюльтера. По наивным воззрениям аборигенов Дюша, даже будучи в разводе, считалась женой отца своих детей. А тут вон оно что! Костяню-то, выходит, нагуляла. Не от мужа. Имбрякин умер – некому попрекать в супружеской измене. Пострадавших нет. Прочих тылков формально не касается. Дюша ни у кого ничего не просила. Мужики ухмылялись, бабы чесали языками, наслаждаясь обличительством местной богатеихи. Это все так, мелочи. Зато два следующих обстоятельства задевали Дюшу за живое – за ее гордость и материнское чувство.
Дюша – успешная бизнесвумен в Утылве. Она здесь своя – не с чужой (рыночной) планеты. Всего добилась сама – без блата, жульничества, внезапного наследства или другого неслыханного везения. То есть, не благодаря, а вопреки. Благодарить должна была только себя. Дюшу слишком уважали за сметливость, приязненный характер, жизненную мудрость. Но и завидовали. Как ей удавалось годами вести свой маленький бизнес? держать магазин одежды и галантереи, успешно торговать, не вылететь в трубу. Не подвергаться опасности со стороны бандитских братков типа Тулузы,
