вышла из круга, растворилась за спинами девушек и в этот момент их лица начали искажаться – они то расширялись, то опять сжимались, нежная кожа грубела на глазах, покрывалась глубокими уродливыми морщинами. Нежные руки девушек потрескались от сухости и превратились в колючие ветви; волосы потеряли блеск, перепутались и сплелись в скользких змей; белые одежды истлели, рассыпались и из-под них показались обнаженные старческие тела, покрытые пятнами, язвами и наростами. Из разинутых ртов сыпались вниз зубы и раздавался хриплый хохот. «Да, мы быстро состарились и умерли, тебе же не дожить до старости, поэт-философ… Не совершай больше грехов, иначе никогда не увидишь прекрасную Беатриче… Она умерла молодой, безгрешная, но не повернулась к тебе светлым ликом… Ты останешься ее вечным несостоявшимся любовником… Живи с этим или умри!»
Дуранте с усилием повернул голову на раздающиеся в ней голоса и увидел, как распахнулось небольшое окно. Из него в комнату ворвался ледяной ветер, остудил налитую тяжелой болью голову, зашевелил растрепанные волосы, забрался под рубашку и приятной прохладой окутал разгоряченное жаром тело.
– Как же так, – бормотал больной, – не может быть, чтобы моя Беатриче умерла, а мир остался прежним. Он должен содрогнуться от несправедливости, печали и сострадания! Ее смерть отозвалась не только в моем сердце, это трагедия всей Италии… как же так… умерла…
О Беатриче, помоги усилью
Того, который из любви к тебе
Возвысился над повседневной былью.
Или не внемлешь ты его мольбе?
Не видишь, как поток, грознее моря,
Уносит изнемогшего в борьбе?14)
Нет-нет, мне не нужна другая… Создатель, возьми и меня к себе, соедини с любимой в садах Эдема, разреши любить и восхищаться недоступной красотой хотя бы после смерти… Никто не слышит, никто не понимает. Неужели не хочешь забрать меня к себе, Создатель? Умерла, умерла…
Единственная ты, кем смертный род
Возвышенней, чем всякое творенье,
Вмещаемое в малый небосвод,
Тебе служить – такое утешенье,
Что я, свершив, заслуги не приму;
Мне нужно лишь узнать твое веленье.
Но как без страха сходишь ты во тьму
Земного недра, алча вновь подняться
К высокому простору твоему?15)
Реальность перемешалась в голове Дуранте с видениями, вызванными высокой температурой, осложненной нервной горячкой. Опасное состояние не только для чувствительной души поэта, но просто человека. Голова его бессильно
откинулась набок, глаза закрылись, перед затуманенным взором опять замелькали силуэты женщин. Выражения их лиц менялись в голове больного с пугающей быстротой. Смеющаяся цветущая юность превращалась в дряблую
