убедился, что за ним никто не наблюдает, и от души напился. Он не мог разглядеть свое отражение в мутной воде и напрягал глаза до тех пор, пока его черты не стали почти различимыми – темное, худое лицо, слабое сияние глаз, силуэт человека на фоне звезд.
– Ах, Джек! Ты и сам становишься тенью! – пробормотал он. – Чахнешь в жестокой стране, и все из-за того, что пообещал Полковнику, Который Никогда Не Умирал, проклятую безделушку! Не думал, что до этого дойдет, не так ли? Неужели эта попытка стоила цены, которую тебе пришлось заплатить? – И он рассмеялся, впервые после воскрешения. – Ты тоже смеешься, тень тени? – наконец спросил он у своего отражения. – Наверное, – решил он. – Но делаешь это вежливо, ведь ты мое отражение, и тебе известно, что я снова отправлюсь за проклятым камнем, как только узнаю, где он находится. Она того стоит.
На мгновение он забыл о своей ненависти и улыбнулся. Пламя, горевшее в его сознании, потухло, и на его месте возник образ девушки.
У нее были бледное лицо и зеленые, точно край древнего зеркала, глаза. Короткая верхняя губа влажно соприкасалась с нижней, чуть выпячиваясь. Подбородок помещался в круге его большого и указательного пальцев, а медные кудри челки падали на такие же брови, похожие на крылья парящей птицы. Ее звали Ивен, и ее макушка едва доставала до его плеча. Она носила зеленый бархат, подчеркивавший изящную талию. Ее шея походила на очищенный от коры ствол прелестного дерева. Пальцы скользили по струнам палмирина, точно искусные танцоры. Такой была Ивен из Неприступной Крепости.
Она родилась от одного из редких союзов между тьмой и светом, отцом ее был Полковник, Который Никогда Не Умирал, а матерью – смертная женщина по имени Лорет. Быть может, именно это придает ей часть очарования? – снова спрашивал он себя. И, если в ней живет частица света, есть ли у нее душа? Должно быть, дело в этом, решил он. Джек не мог представить Ивен силой Темной стороны, которая, как он сам, выбирается из Навозных ям Глайва. Нет! Он немедленно изгнал эту мысль.
Адское Пламя было выкупом за невесту, назначенным ее отцом, и Джек поклялся себе снова отправиться за ним. Но сначала – месть… Ивен должна понять. Она знает о его чести и гордости. Она подождет. Она сказала, что готова ждать вечно, в тот день, когда они расстались и он отправился в Иглес на Адские Игры. Она дочь своего отца – время ничего для нее не значит. Она переживет всех смертных женщин, сохранив юность, красоту и изящество. Она будет ждать.
– Да, тень тени, – сказал он своему второму «я» в луже. – Она того стоит.
Он спешил сквозь темноту, жалея, что его ноги не могут стать колесами, – и вновь услышал стук копыт. Джек снова спрятался, и всадники снова проскакали мимо. Однако на этот раз гораздо ближе.
Джек не слышал, чтобы кто-то произнес его имя, но подумал: нет ли связи между прозвучавшими чуть раньше словами и всадниками, что промчались совсем рядом.
Температура не становилась ниже, но и не поднималась. Неизменная стылость теперь сопровождала его постоянно, и всякий
