перед нами бесценный исторический раритет девятнадцатого века! – восхищённо и серьёзно сказал вполголоса доктор Гринберг.
– Честно сказать, я мало что знаю о мастере этой броши, знаю только, что это любимое украшение моей бабушки, – улыбаясь призналась Софья. – Дома было несколько её портретов в форменных фрейлинских нарядах, и на всех у неё слева на платье эта брошь. Два портрета мне особенно нравились. Она там как сказочная принцесса. На одном – в красном бархатном платьице в совершенно юном возрасте. Бабушка рассказывала, что в то время жила на верхнем этаже Зимнего дворца. Между собой молоденькие фрейлины в шутку называли его «чердак». А на другом портрете она будто фея, в полный рост. И вся в белоснежном… Я запомнила, как сейчас вижу её внимательный и умный взгляд, белую шляпу с широкими полями, шикарное белое платье и кружевные белые перчатки… В детстве даже думала, что это её свадебный портрет. Да-да, даже как-то спросила, почему на свадебном портрете она одна, а она рассмеялась и рассказала, что так было принято одеваться при дворе всем фрейлинам императрицы Александры Фёдоровны, которая любила этот цвет и ввела для своих фрейлин белые парадные форменные платья, чтобы её свиту было видно издалека. Все фрейлины Александры Фёдоровны тогда носили на форменных платьях монограмму императрицы. Эта брошь имела статус женского ордена и оставалась на всю жизнь, на память, если фрейлина выходила замуж и покидала службу при дворе. Чаще всего её должность занимала другая девушка из знатного рода. Ах, как же я любила наши разговоры с бабушкой, которая знала множество фрейлинских тайн…
– Как интересно! Жаль, что я не помню своих бабушек… Софи, а новой фрейлине делали новый шифр, уже с другим номером? – спросила подругу Анна, будто очнувшись от своих мимолётных воспоминаний.
– Да, шифры каждый раз выпускались заново… Причём у самой императрицы был свой, особенный шифр, выделявший её среди придворных дам… Парадные шифры императриц в виде монограмм являлись символом государственной власти. Носили их на красных или муаровых лентах через плечо…
– Как интересно! Тебе, должно быть, от бабушки известно много придворных историй из тех времён? Было бы интересно послушать хотя бы пару таких… А что, отец, вам известно о том самом ювелире? Почему именно он получал заказы на изготовление фрейлинских шифров? – поинтересовалась Анна Гринберг у своего отца.
– О, это хороший вопрос! – ответил Шимон Моисеевич, имевший обширные связи среди состоятельных кронштадтских и петербуржских евреев – ювелиров и антикваров, регулярно собиравшихся в Большой хоральной синагоге Петербурга, построенной в середине XIX века на средства меценатов и спонсоров, одним из которых был и доктор Гринберг. – Я как-то читал, что работы Карла Эдуарда Болина блистали на крупнейших международных выставках и превосходили совершенством оправы, чистотой и весом бриллиантов и других драгоценных камней коллекционные ювелирные изделия самых известных мастеров золотого
