только что уверила меня, что сделаешь для меня все, – тихо напоминает он.
– Так оно и есть. Я готова сделать для тебя все, в чем будет хоть какой-то смысл. Я готова умереть за тебя. Но это? – Я качаю головой. – Это неправильно. Ты не можешь просить меня…
Он приподнимает бровь.
– Не могу просить тебя сделать так, чтобы я больше никогда не имел возможности легкомысленно причинять вред другим?
– Ты никогда никому не причинял вреда легкомысленно. – Я делаю глубокий вдох, затем медленный выдох, чувствуя, как внутри меня зарождается ужас. – К тому же речь идет не о том, чтобы помешать тебе причинять вред другим – ведь ты просишь меня причинить вред тебе самому. Ты не можешь этого не понимать.
– Я прошу тебя помочь мне, Грейс. Во всем мире только ты одна можешь это сделать. – В его голосе звучит такая мука, что к моим глазам подступают слезы.
Но я не могу сделать то, чего он хочет. Не могу. Даже если мне удастся придумать способ найти пропавшую Армию горгулий и заставить Корону работать до того, как мы сойдемся в битве с Сайрусом – а гарантий этого нет, – я просто не смогу использовать ее против своей пары. Не смогу лишить Хадсона части того, что делает его Хадсоном, даже если ему кажется, что он этого хочет.
Я снова делаю глубокий вдох и медленный выдох, пытаясь не поддаться панике.
– Хадсон, я не верю, что ты действительно этого хочешь.
– Несмотря на то, что я говорю тебе, что это именно то, чего я хочу? – В его голосе звучит уверенность, та самая уверенность, которая так же естественна, как его темные волосы и синие глаза.
Так же неотъемлема, как и его магическая сила.
– Мы пережили ужасные дни. Мы все сейчас не в себе. Всего несколько дней назад мы были в тюрьме, затем последовала битва на острове, а затем Кэтмир. Как ты вообще можешь думать о том, чтобы принять такое решение, если у нас еще даже не было возможности как следует обдумать все то, что произошло?
– Я уже обдумал все, что произошло, и все-таки прошу тебя это сделать. – Он досадливо запускает руку в волосы. – Ты можешь себе представить, каково это – знать, что Лука погиб, потому что я не использовал свой дар вовремя? Или что моему младшему брату понадобилось драконье сердце, потому что я боялся пустить мои способности в ход? – Его голос дрожит. – Или понимать, что я боюсь того, что произойдет, если я все же использую их?
Он вскакивает с кровати и начинает ходить по комнате, обходя то место, куда из окна льется солнечный свет.
– Ты не понимаешь, как давит на меня этот мой дар, какая это тяжелая ноша, тем более, что, когда опасность угрожает тебе, я пускаю его в ход, вообще не раздумывая.
– Но они же хотели нас убить! – На этот раз уже я сама в раздражении запускаю руку в волосы. – Нельзя сказать, что ты просто взял и уничтожил человековолков, которые были ни в чем не повинны. Если бы им представился шанс разорвать наши глотки, они бы не упустили его.
– А что, если в той стае был один волк, похожий на Дауда? Что, если я убил и его?
– Ты
