каштановые волосы свидетельствовали о молодости, а умный взгляд из-под очков, покоившихся на прямом носу, говорил об образованности. Он искоса поглядывал на вдову, а она, поймав его взгляд, тотчас подносила к сухим глазам кружевной платочек с чёрной каймой. «Скорее всего, помощник профессора», – мысленно отметил незнакомца Ардашев.
Клим и Роберт положили к гробу цветы и втесались в окружение соболезнующих.
– Ишь бесстыжая! – донёсся до Ардашева женский шёпот. – Смотри-ка, уже и брильянты напялила!
– Наглая срамница! – вторил другой, уже немолодой скрипучий голос. – Первый год после смерти мужа вдове дозволяется носить только дешёвый гагат и ничего другого!
– Вот-вот! А брильянты можно надевать лишь через два года и один месяц после кончины супружника. Не могла дотерпеть, охальница!
Ардашев повернулся вполоборота. У него за спиной судачили две ветхозаветные англичанки в чёрных плащах, наверняка перешагнувшие девятый десяток. Время высушило морщинистую кожу на их лицах, и лишь влажные пожелтевшие белки глаз то вспыхивали, то угасали угольками, как в юности.
Мёртвый профессор почти не отличался от живого. Только раненая шея была закрыта стоячим воротником, нос заострился, и кожа пожелтела. Фотограф, установив аппарат, делал снимки для carte-de-visite с тем, чтобы родственники могли раздавать друзьям семьи посмертные фотографии покойного. Электрического света в комнате было достаточно, и жечь магний в тарелках не было необходимости.
Пышно декорированный гроб утопал в белых лилиях.
Католический священник дал знак, и скорбящие стали подходить к гробу по очереди, кладя ладонь на грудь профессора. Ардашев повернулся к спутнику и спросил:
– А что они делают?
– Мистер Пирсон погиб насильственной смертью. И в таких случаях каждый из скорбящих по заведённому издревле обычаю должен положить покойному руку на грудь.
– Зачем?
– Чтобы убедиться, что среди пришедших нет убийцы.
– А как это можно определить?
– Считается, что если душегубец коснётся дланью тела усопшего, то его раны начнут тотчас же кровоточить.
– Прекрасно. Сейчас мы это и проверим.
– Ага, – иронично хмыкнул Аткинсон. – Вам ведь тоже придётся тронуть мёртвое тело, вот и посмотрим, прав или нет был коронерский суд, отпустив вас на все четыре стороны.
– Что ж, давайте.
Уже приблизившись к профессору и коснувшись его рукой, Ардашев почувствовал, как у него забилось сердце. Профессор, казалось, улыбался ему с закрытыми глазами. И хоть Клим знал, что у покойников сохраняется на лице подобие улыбки из-за специфических мышечных изменений, но студенту почудилось, что своим насмешливым выражением лица старик спрашивал у него, почему убийца, находящийся на похоронах, до сих пор не уличён.
– Ну
