мир, без матери, близких, родных… А вокруг все такое странное, страшное и холодное.
Я сворачиваюсь под одеялом калачиком и, наконец, засыпаю.
Утром, умывшись и выпив кофе, решительно направляюсь на лодочную станцию. Я хочу уплыть как можно скорее. Я хочу в другой мир, ― мир, в котором нет культа серости. Мир, в котором все натуральнее и роднее.
А есть ли такое место на свете?
Сторож тот же. И снова спит.
– Любезный, ― говорю я, ― помню, что должен тебе денег и признаться, не знаю, когда отдам и отдам ли.
– Иллаванта, ― пожимает плечами мужчина, ничуть не расстроившись.
– Как мне доплыть до Воздамора? ― спрашиваю.
– Зачем тебе туда?
– Хочу взглянуть.
– На тот берег тебя никто не повезет, ― сочувственно произносит смотритель. ― Туда нет пути.
– Странно, ― говорю я. ― А как же розовое вино из Воздамора? Да у вас тут даже дети знакомы с нравами этого мира.
– Да, да, это так, ― недовольно морщится лодочник. ― Но никто не знает туда пути. Кто и как оттуда доставляет вино и другие товары, не ведаю. Поверь, путник, я сижу в этой будке почти всю жизнь. Ни разу с той стороны не приплыла лодка.
– То есть мне не попасть на тот берег?
– Почему? Я этого не сказал. Лодки никогда оттуда не приплывают, а вот странные одиночки, типа тебя, порой появляются. Одни, без плота или лодки ― вплавь.
– Но я приплыл не оттуда, ― говорю.
– А я и не сказал, что приплывают только оттуда.
– Что ж, ― выкрикиваю я, обходя лодки и направляясь к кромке берега, ― попробую вплавь.
– Слишком далеко, ― кричит в ответ смотритель. ― За кустами ― две старые лодки. Ничьи. Возьми одну, потом брось посреди реки, когда доплывешь до тумана.
– Спасибо! ― кричу, толкая лодку в воду. ― Пусть иллаванта дает тебе радостей в десять раз больше, чем печалей!
Он тоже сквозь смех кричит мне что-то ― наверное, ответную шутку, ― но я уже не слышу. Прыгаю в лодку, устанавливаю в уключины старые весла и плыву к середине реки.
«Но есть в этом мире и хорошее, ― думаю. ― Они не жадные. Накоплением ценностей не прельстить. Зачем покупать дорогую картину, если за радость, которую она тебе принесет, нужно будет сполна заплатить печалью? Но эта их иллаванта делает людей похожими на… ― я вспоминаю слово и сам вид существ, которых откуда-то знаю, ― на муравьев. У них тоже никто не хочет выделяться, все тянут свою лямку и довольны своей незаметностью. А матка их и есть иллаванта, которой они поклоняются».
Глава 3
Идя из колледжа домой, Лиля думает:
«Значит, вечером дноклы валят куда-то флексить… Тоже, что ли, припереться?»
Лиля знает, что там будет Гарик.
– Что в училище? ― спрашивает мать, садясь за кухонный стол напротив дочери.
