для радости могло быть содержимое мешочка, согревающее потную ладонь сквозь синий бархат.
– Один тип из банды Помойного Красавчика, – с нажимом произнесла Авьера. – Оба ныне покойники.
– Бедная девочка, – сочувственно произнёс капитан и потянулся рукой к Авьере. – Дай я тебя утешу.
Авьера увернулась от настырной лапы, полной утешения.
– Скажи-ка, милый, – процедила «девочка», поглаживая простреленное плечо вывернутой руки, – что за розоволикий уродец обрадовался смерти Красавчика и передал деньги за него почему-то не нам?
– Мой знакомый, – сказал кэп, – старшина этого района Пизюлины. Пару недель назад я улаживал здесь дела с банком. Ну и к старшине наведался по старой дружбе. Он и поведал, что местный щенкодав берега попутал, поверив в свою крутость.
– Звать щенкодава Помойный Красавчик, – мрачно вставил Воста.
– Ну да. Я и согласился помочь по доброте душевной.
– Да-а? – саркастично протянула Авьера. – А твой розоволикий старшина по доброте душевной вознаградил тебя туго набитым кошельком.
– Я смекнул что к чему и разобрался в ситуации. – Фин храбро проигнорировал Авьеру. – Ну и дал парням Помойного наводку, выдав себя за члена хюинской банды из соседнего городка, ещё поганее этого. У них тут, знаете ли, торговля наркотой процветает. Вот я им и говорю, тогда-то и там-то будут проходить двоё хюинцев. Они приехали на машине с товаром, а больше ничего не знаю. А сейчас сижу, да как вспомню! Вы же как раз можете тем же путём и в то же время идти! Вот я старый осёл! Памяти ни на грош не осталось. Как я за вас распереживался-то! Ни есть, ни пить не мог!
Подтверждая слова Фина, перед ним стояли: шесть кружек в разводах пены, пустая бутылка, две рюмки и миска, полная обглоданных костей.
– Итак, – заключила Авьера, – ты не сказал Гоку, что решил испытать его морально, и отправил с ним нас. И не сказал нам, что решил с помощью нас избавить Пизюлину от нескольких ублюдков и подзаработать на этом. Я всё верно поняла, кэп?
– Теперь понятно, зачем мы полетели с кадетом, – задумчиво протянул Воста.
– Можно? – Авьера кивнула на седьмую кружку, полную пива.
– Конечно, конечно, угощайся, Авьершука! – суетливо проговорил Фин, пододвинув ей кружку. – Чего спрашивать-то? Для тебя ничего не жалко!
– Спасибо, милый.
Авьера привстала, взяла кружку и неторопливо вылила янтарную жидкость на капитанскую плешь. Фин не сопротивлялся. Авьера погладила мокрую плешивую голову Угры. Облитый пивом капитан выглядел нелепо и жалко.
– Когда-нибудь, Фин, – с кобровой нежностью прошептала Авьера, – в одну из ночей я навещу тебя. Ты будешь крепко спать, а я прижму твоё лицо подушкой. И ты уже никогда не проснёшься, никогда-никогда.
– Ты, конечно, человек хороший, – осуждающе сказал Воста, – но иногда поступаешь как редкостное чмо.
Мнише поднялись из-за стола.
– Эй,
