что-нибудь менее массивное. Впрочем, у них, кажется, разделение труда: один возится со штативом, другой с сумкой, третий с камерой, четвертый с микрофоном, а совмещать все это в одном или двух лицах – нельзя из-за того, что начнут возмущаться профсоюзы, поэтому съемочные группы у японцев вдвое больше, чем у компаний из других стран».
Но сейчас то их окружило сразу несколько съемочных групп.
«Шикотан, Итуруп, Хабомаи – захотели?» – мысленно спросил Сергей, с усмешкой вспоминая, как он приехал в Токио, а там по городу разъезжало несколько микроавтобусов. На крышах у них были установлены громкоговорители, и оттуда раздавался надрывный голос, который требовал, чтобы Россия вернула Японии северные территории. Сергей в ту поездку был в главном офисе TBS. Люди там работали приветливые и понятливые, кланялись и кивали, здороваясь, и старались помочь, если возникали какие-то проблемы.
«Ща получите по самый Шикотан и Итуруп».
– Парни, ну что вот вы делаете? Воду надо экономить, вы здесь не одни, – начали переговоры с японцами собравшиеся.
– Ах, воду экономить? – хлопая глазами, отвечали японцы, – хорошо.
Конфликт был исчерпан. С той поры японцы исправились. Больше конфликтов из-за душа не возникало.
Никто не знал – платит ли Министерство иностранных дел зарплату баче или он работает только за еду, поэтому многие считали своим долгом дать ему бумажку достоинством в десять тысяч афгани. Просто бумажек меньшего достоинства не было. Расплачивались за работу, не считая деньги, а меряя их количество сантиметрами, ведь поменяв 300-400 долларов, можно было забить такими купюрами целый рюкзак.
В караван-сарае обитало пара сотен журналистов, и если каждый из них дал мальчику деньги хотя бы один раз, а Сергей знал, что некоторые делали это чуть ли не каждый день, то парень на этой работе сильно поднялся, сколотил себе по местным меркам целое состояние и уж точно мог себе позволить купить на базаре новые сандалии, но предпочитал все-таки ходить босиком. Так у него был более жалостливый вид, и он мог рассчитывать на большие чаевые. Но скорее всего он делился с местными криминальными авторитетами, то есть с папиками, которые его крышевали.
Третьим пунктом в ознакомительной экскурсии Сергея значилась столовая, куда три раза в день привозили ведро риса, ведро подливы с кусочками мяса и картошки, и еще чайник с чаем, но заваривали его из местной воды, такой же желто-бурой, какую привозил мальчик для душа. Она и без заварки цветом своим напоминала чай. Некую смесь каркадэ и китайского зеленого, настоянного на недельной свежести носках. Вот только не стоило эту воду пить, если не хочешь, чтобы желудок твой скрутило.
Большинство чай заваривало из привезенной с собой воды и на привезенных примусах. Для них еще надо было раздобыть бензин. Покупали его на местном базаре. Его продавали либо в канистрах, либо наливали из огромных 200 литровых бочек. Оставалось непонятным – откуда его везли. Видимо с какого-то подпольного
