те, из которых я вырвалась. Хуже вряд ли бывает! Хоть я и жила в собственной квартире со всеми удобствами, но чувствовала себя скованно и некомфортно. Конечно, так было не всегда… – Я оборвала реплику, опасаясь распахнуть дверь в потемки души слишком широко.
– Хорошо, тогда пойдем, я провожу тебя. – Деликатный собеседник не стал развивать болезненную тему. Я была благодарна за тактичность. Увы, эта бесценная черта постепенно переходит в категорию музейных экспонатов.
За человеком в бордовом одеянии я последовала на внутреннюю территорию храма к небольшим каменным домикам – скромным, но аккуратным. Монах остановился возле одного из них и постучал, но никто не ответил. Тогда он, приглашая зайти, распахнул передо мной хлипкую дверь, подвешенную на скрипучих петлях, не запертую, лишь слегка притворенную. В нос ударил запах сырости и древесины, в мгновение ока повернув время вспять… Лес после дождя, скользкая тропинка из суглинистой почвы. Слышно пение птиц, солнце вновь выбирается из-за туч и робко светит сквозь заросли деревьев. Воздух густой, насыщенный, словно его можно зачерпнуть ложкой, как мороженое. Блаженное состояние юности, когда еще не знаешь горечи настоящих потерь. Блаженное неведение, и оттого такое опасное…
– Забраться сможешь? – Голос монаха прервал мои ностальгические воспоминания.
– Куда? – непонимающе переспросила я.
Старик, прищурившись, зажег свечу. Золотистый свет, похожий на зарево уходящего солнца, разлился по небольшой комнатке. В углу я разглядела металлическую двухъярусную кровать с тонкими матрасами и абсолютно плоскими подушками.
– На верхнюю. Нижняя занята. Лина сейчас на медитации, познакомитесь позже.
– Хорошо, поняла, – покорно отозвалась я и сбросила с плеч тяжелый рюкзак.
Не успела я попрощаться и поблагодарить спасителя за гостеприимство, как он исчез, тихо прикрыв за собой дверь. Я, из последних сил превозмогая усталость, взобралась на верхний ярус кровати и в тот же миг забылась сном, не сумев заставить себя хотя бы переодеться.
Когда я проснулась, комната вновь оказалась пуста. Я была рада одиночеству, хотя и понимала, что оно не продлится долго. С недавних пор меня не покидало гнетущее ощущение, что каждый смотрит с упреком, будто считывая прошлое. Шлейф всеобщего порицания преследовал меня, делая уязвимой. Поэтому я инстинктивно сторонилась людей.
В свете дня комната показалась совершенно непригодной для жизни. Сравнение с комфортными условиями Центра изучения буддизма, куда изначально лежал мой путь, однозначно было в пользу последнего.
Часов здесь не оказалось, телефон успел разрядиться. Розетку я так и не обнаружила, внимательно обшарив стены. Кроме кровати, грубо сколоченного стола, двух стульев с покосившимися ножками и небольших тумбочек в тесном помещении не было ничего. Истинный аскетизм. Однако, даже самые невыносимые условия, со временем можно начать воспринимать как норму…
