пропастью, в тумане, в миражахКолыбельная метели для влюбленных
Заметает дороги взбунтовавшись зима,
И стоит на пороге нашем Вьюга сама.
Просто просит погреться, видно хочет понять,
Отзывается сердце, как ты любишь меня.
Мы согреем друг друга, мед с блинами вкусив,
Отступающей вьюги слыша снова мотив,
В этой песне протяжной, в этом мороке снов,
На перинах возляжем в том сиянье снегов.
Отдохнуть, отдышаться, и влюбиться опять,
Будут ели качаться, будут волки взвывать.
В самом сердце вселенной заметеленный лес,
Мы живем неизменно в этом мире чудес.
Никакая другая жизнь теперь не нужна,
Что нам прелести рая, если вьюга вольна
Убаюкать внезапно и печали унять.
И в истоме с азартом, он обнимет меня.
Леший бродит устало, пробирается кот,
Нам грустить не пристало, скоро вьюга пройдет.
И тогда вспоминая, как мы жили вдвоем,
В той избушке у края мы огонь разведем.
И начнем все сначала в пелене бытия,
Там Снегурка плясала, и смеялась там я.
Сон той сказки метельной нас баюкает вновь.
И в плену колыбельной продолжается ночь.
«Музыка отражается в слове…»
Музыка отражается в слове,
В рифме и ритме звенит.
С нежностью, болью, любовью
Над тишиной парит.
Музыка ждет воплощения,
И продолжает звучать,
Дивное – дивное пение
Нас не должно бы смущать
Вот и молчим обреченно,
В голосе скрыта тоска,
Где-то в пустыне бессонной
Лель мой и флейта в руках.
Это весна запоздало,
Снова является в мир,
Это в экстазе звучала
Музыка яростных лир,
Это поэзия будет
Снова в тиши проступать,
И на рассвете разбудит
Музыка мир мой опять.
Он встрепенется, поверит,
Что просыпаться пора,
Хмурые дикие звери
Так неуемны с утра.
И в тишине мирозданья,
Вдруг на краю бытия,
Люди – в любви и страданье
Слушают голос ея.
Слушают, дальнее слышат,
И возвращаются в мир,
Где обнаженней и тише
Музыка дивная лир..
«Когда душа устала танцевать…»
Когда душа устала танцевать,
Как хочется укрыться от печали,
И в тихий дом вернуться, и не знать,
Что будет там, в тумане и в начале.
Театр рукоплещет странный миг,
А музыка смолкает, даль тревожна
Какой-то грустный, яростный старик
Склонился, шепчет что-то: —Невозможно.
Но что, о чем он снова говорит,
Страх или боль терзают без остатка?
И тот, другой, отчаянный стоит
И все печально, горестно и сладко.
А здесь
