и снова в деревянные, то поворачивали, то поднимались вверх по ступеням, то вниз. Красные кафтаны охраны словно отсветы огня мелькали в темных углах. Теремная стража больше походила на столбы, чем на живых людей.
– Сюда, – Ван поманил за поворот. – Для первой смены – самое то.
За углом два дружинника украдкой перешёптывались, опершись о бердыши, но, заметив смену, вытянулись и смолкли.
– Что тебе? – не спеша подходя, спросил второй дружинник.
– Смена пришла, гляди.
Второй дружинник кивнул:
– Покажи жетон.
Ван вытащил из-за пазухи жетон и показал. Волк тоже вынул жетон.
– Добро, – согласился дружинник и протянул Волку бердыш. – Здесь спокойно. Как и всегда.
Ван показал жетон с изображением терема и указал на Волка:
– Нового сегодня ко мне приставили.
– Хорошо. Мы вас уже заждались, – улыбнулся дружинник, протягивая Вану свой бердыш.
– Дождь этот не кстати, так убаюкивающе стучит, да в трубах ветер воет, давненько так тяжело ночь отстоять не было, – подхватил второй дружинник. Он подошёл к Влаксану, вручил ему своё оружие, мельком глянув на показанный жетон, пошёл вниз. Уже на ходу сменённые дружинники пожелали хорошей службы, поторапливаясь на заслуженный отдых.
– Видишь, – кивнул Ван, – не все в дружине такие скоты, как Колыван да Арон. У них просто и отцы служили князю, и деды, и вместо себя их сюда протолкнули. Они себя считают по праву рода достойнее всех набранных со стороны. Я им тоже не чета, да и Трифон, хоть и из гратичей, но что же… куда им! Разве ж ровня сын кузнеца.
– Ну, теперь от сих, – Ван взмахнул рукой вверх в сторону тёмного коридора, – и до того поворота, наше пристанище. До вечера гуляй взад-вперёд. Только не топочи особо сапогами, не любят это княжьи люди. Не шибко дружина любит это место, им интереснее ближе к князьям, там больше происходит всего, интереснее по сторонам глядеть. А мне тут нравится: тихо, спокойно.
Ван оказался хорошим напарником. Особенно было приятно, что угрюмый мужик предпочитал молчать, и не заводил пустых бесед. Лишь один раз заговорил:
– Знаешь, что мне в тебе нравится, Волк, – протянул Ван, усаживаясь на пол.
– Что?
– Ты умеешь молчать. Так, что слышно всё, что вокруг творится, а значит, можно сесть, отдохнуть. Да, ты и сам не стой, в ногах правды нет.
Волк ушёл в дальний конец коридора, чтоб не мешать старику, встал в углу, достал из-за пояса точило и принялся тихонько натирать нож. Место действительно оказалось очень тихим. Только мальчишки дворовые порой пробегали.
К обеду застучали звонкие шаги. Влаксан прислушался: он точно слыхал раньше эту поступь.
Из-за поворота выбежала Дарёнка, одной рукой она прижимала к себе охапку сена, а в другой сжимала корзину.
Волк отошёл от стены. Дарёнка только теперь заметила его и испуганно отпрянула:
– Ой! – вздрогнула она
