сиял наивной улыбкой. Славян отвернулся, сдерживая смех, а старый Ван хоть и сохранил невозмутимое лицо, глаза его щурились в шутливой улыбке.
– Что молчишь? Тоже что ли не знаешь?
– Он-то знает, да тебе это не понравится, – протянул Славян.
– Раз знаешь, что не скажешь? Волк, отчего так несправедливо нас Духи обошли?
– Просто награйцы себя считают лучше, – захохотал Славян.
– Правда? – Трифон уставился на Влаксана.
Волк кивнул:
– По преданию, Награй людям завещали Духи Гор. Этот город старше Граты. Его строили Высшие Духи, ещё до Великой войны, и, покидая людей, оставили своим людям Награй, а вместе с ним и часть своей мудрости. И горы Награйские.
– Это как же?
– Сказывают, что каменных змеев может разбудить только награйский князь. Не гратский. Оттого Награй и не может Грате уступить горы, считая их своими по Воле Духов.
– Да, враки это! – обиженно выпалил Трифон.
– Может, и так, – безразлично дёрнул плечом Волк.
Когда-то он был так же горяч, как Трифон. Но это было давно. Отец учил сдержанности, иначе мог всыпать палок.
– Кто сегодня в ночь? – спросил Волк.
– Я, – отозвался молчавший в углу старый дружинник.
– И я, – тут же подхватил Трифон, – и Славян с Ваном тоже. А что?
– Меняться хочу.
– Давай со мной, – кивнул старый.
– Добро, – Волк протянул руку Славяну, – Я за тебя пойду.
Наспех доев горячую кашу, Влаксан бросил миску в ведро с грязной посудой и пошёл в спальню. Птах не шутил, он действительно пронюхал о гонце. Выходит, и сегодня будет тереться у дворца. С этим надо заканчивать, пока худо не стало.
33
Проспав до ужина, Волк успел к последней жеребьёвке, Белорад выдавал оставшиеся жетоны:
– А ты чего? – нахмурился он, когда Волк потянулся к мешку, – ты только с ночи.
– Поменялся. Охота в день дежурить, когда Награйский князь придёт.
– Хуже баб, – Белорад покачал головой, протягивая мешок, при этом взгляд его оставался холодно-суровым.
Влаксан глянул на жетон с нарисованными красной краской воротами.
– Ты куда сегодня? – пихнул под бок локтем Трифон, – я на стену.
– Мне тоже не повезло, – хмыкнул Ван, показывая жетон со стеной. – Буду кости на ветру морозить.
– Могу за тебя.
– А ты куда? Неужто не зябко на стене торчать?
– Внизу, – Волк протянул жетон с красными воротами, – Я молодой. Кости мороз не крутит.
– Ого! Ворота! Прекрасно, там хоть ветер так под тулуп не лезет.
Уже к часу луны Влаксан пожалел о своей торопливости и дерзком заявлении, что молодость и холод – вещи несовместимые. Он приставил к стене бердыш, растирая под рукавицами окоченевшие пальцы. С неба подмигивала тонкая полоска зарождающегося месяца.
