углей насыпали.
– Ещё немного, давай. Здесь хороший лекарь. Я его знаю, он мигом подлатает. Давай, дружище, – уговаривал мальчишка, – ещё пару шагов. Вот так.
Трифон заботливо уложил Волка на крыльце длинной избы и побежал во двор.
Из дома вышел высокий старик:
– Мать честная! Кто же тебя так уделал?
Старик махнул рукой, и из сеней выскочили три крепких молодца, они быстро подхватили Волка и затащили внутрь. Огромная горница была уставлена пустыми лавками и скамьями.
– Вот ты где, – вбежал в избу Трифон, – а я тебя во дворе ищу.
– Ты что ли, привёл битого? – спросил старик, смешивая в миске травы.
– Да. Эт друг мой. Его лихой человек побил на улице.
– Вижу, – кивнул старик. – Он недавно битый был. Рёбра только срослись и снова поломались, оттого и дышать ему больно. Нос поломали.
– Долго он здесь пролежит?
– Как пойдёт, – пожал плечами старик.
– Нет, – прохрипел Волк. – Вправь кости, да кровь останови, и пойду.
– Куда же ты собрался?
– Надобно. Я заплачу, только подлатай.
Старик покачал головой и повернулся к Трифону:
– Ступай.
– Я подожду, – выпалил Трифон.
– Иди, я сказал, – строго велел старик и повернулся к Волку, – Выпей-ка дурмана.
Он протянул чарку. Волк приник к тягучему сладкому отвару, чувствуя, как с каждым глотком боль отступает.
Знахарь наложил на лицо примочку так, чтоб она закрывала нос и рот:
– Это остановит кровь и снимет боль, – пояснил он, – сейчас грудь поглядим, потом нос вправим.
Два молодца быстро стянули с Волка безрукавку и рубаху и осторожно уложили его на скамью. Последнее, что запомнил, проваливаясь в сон, как старик удивлённо цокнул языком, увидев шрамы на его спине.
Проснулся Волк к ночи. Нос не дышал вообще, грудь стягивали тугие повязки, не давая нормально шевелиться. Две свечи стояли в изголовье скамьи, освещая комнату. Старик дремал в углу.
– Эй! Отец, – позвал Волк, – проснись.
Старик подскочил на месте:
– Очнулся? Ну, и молодец. Как дышится?
– Пойдёт, – Волк медленно сел, чувствуя, как изнутри давит грудь.
– Болит? Это будет пока. Может, останешься? Подлечишься?
– Некогда мне.
– Дело хозяйское, – похлопал себя по бокам знахарь. – Я тебе примочку сделал, чтоб лицо не опухло. Дам с собой, станешь на ночь прикладывать, то и синяков не будет. И вот, – он протянул небольшой мех, – этого отвара по глотку пей, как дышать больно станет. Только не усердствуй.
Влаксан опустил глаза – всё тело, от груди до поясницы было замотано белой тряпицей.
– А это? – спросил он.
– Не снимай. И с носа тоже. Завтра приходи ко мне, или к своему знахарю, сменю примочки.
Влаксан потрогал лицо – переносица
