нужно это говорить. – Она вздыхает. – Твой отец… он сложный человек, но он любит тебя. И у него много сожалений.
Может быть, эта Агнес и смирилась со всем тем, что Рен Флетчер не говорит и не делает, но я – нет.
– Мне жаль. Я не могу просто запрыгнуть на самолет и прилететь на Аляску…
Мои слова расходятся с делом. По правде говоря, сейчас у меня нет ни работы, ни других серьезных обязательств. А что касается Кори… Я, вероятно, могу слетать на Аляску и вернуться, и он никогда не узнает об этом.
Я легко могла бы улететь, но это уже неважно.
– Я знаю, что прошу многого. Пожалуйста, подумай об этом. У тебя будет шанс узнать Рена. Я думаю, он бы тебе очень понравился. – Ее голос становится хриплым, и она прочищает горло. – У тебя есть что-нибудь, чем можно писать?
– Э-э-э… Да.
Я достаю ручку из нагрудного кармана рубашки Саймона – у него всегда есть ручка наготове – и записываю номер телефона Агнес на тыльной стороне его руки, хотя, скорее всего, он уже отображается на дисплее вызова. Агнес также дает мне адрес своей электронной почты.
Когда я кладу трубку, то замираю в оцепенении.
– У него рак.
– Я догадался, что речь идет от чем-то таком. – Саймон кладет руку мне на плечо и притягивает меня к себе. – И эта женщина, которая звонила, хочет, чтобы ты навестила его.
– Агнес. Да. Она предлагает навестить его. Но отец не хочет, чтобы я была там. Он даже не собирался мне ничего говорить. Он собирался просто пойти и умереть, не предупредив меня.
Мой голос ломается. Этот человек, которого я даже не знаю, все еще ранит меня так глубоко.
– И что ты при этом чувствуешь?
– Как ты думаешь, что я чувствую?! – Я срываюсь, а на моих глазах выступают слезы.
Саймон остается спокойным и собранным. Он привык, что на него кричат за его назойливые вопросы – моя мама и я, а еще его пациенты.
– Ты хочешь полететь на Аляску, чтобы встретиться со своим отцом?
– Нет.
Саймон приподнимает бровь.
Я вздыхаю с отчаянием.
– Я не знаю!
Что мне делать с этой информацией? Как я должна чувствовать себя из-за возможной потери человека, который причинял мне только боль?
Мы сидим тихо и наблюдаем, как Тим и Сид вылезают из-под машины, их горбы подрагивают от шагов, пока они направляются к мусорным бакам в конце нашей подъездной дорожки. Потом еноты встают на задние лапы, чтобы ударить передними по синему баку, пытаясь опрокинуть его своим весом. Они перекидываются репликами туда-сюда, лишь изредка бросая взгляды на нас.
Я вздыхаю.
– Он никогда не прилагал усилий, чтобы узнать меня получше. Почему я должна прилагать усилия сейчас?
– Может быть, потому что это лучшее время?
В этом весь Саймон. Всегда отвечает на вопрос другим вопросом.
– Позволь мне спросить тебя вот о чем: как ты думаешь, ты сможешь получить что-нибудь от поездки на Аляску?
– Кроме фотографии с маминым донором спермы?
