близко знаком. Касаемо больших людей, не ведаю. Старуха придумала, а за ней много людей имеются и бояре кремлевские. Думаю тебе уготовила службу великую.
– Мыслимо ли мне на виду подвязаться. Говоришь, ликом поменялся. А кому надобно, тот признает.
– За то не переживаю. Уверен, все продумали. Отпускаю тебя с легким сердцем.
– Что, атаман, можно собираться и уходить?
– Иди с Богом! Да только не домой к родителям, сперва двигай к бабке Акулине!
Акулина открыла дверь избы и долго щурилась от брызнувшего в лицо солнца. Потом распрямила свои морщины и уставилась на нежданного гостя.
– Здравствуй, бабка, али не признала меня?
– Чего не признать? Неужели в своем племяше Иване Смыкове родиночку не почувствую.
Настал черед удивляться Тихону. Такой осведомленности и притворства от старухи он не ожидал. Хотя Клычок предупреждал.
– Ну, проходь в избу, что землю топтать!
В избе, сидя за столом, Акулина спросила о подарке для нее от Клычка. Тихон положил мешочек с деньгой и серебряный перстенек. Старуха кошель убрала, а колечко надела на указательный палец и начала любоваться игрой самоцветов, приговаривая:
– Он-он, разлюбезный, молодец Клычок, сдержал свое слово!
Потом бабка будто вернулась на землю, сняла с пальца украшение, ловко продела через перстенек невесть откуда взявшийся шнурочек и повесила все это себе на шею, спрятала под одеждами.
– Ну что, не понравилась тебе жизнь лесная? К людям захотелось?
– Просто я сам по себе! Еще царю Петру сказывал, что не мое это дело ходить строем, да и к человеческому жилью привык.
– Однако атаман тебя нахваливал. Говорил, что в бою ты дюже ловкий и храбрый.
– Мудреное ли дело дубьем, да кулачищем махать? Вот умами помериться, то дело другое!
– Ты что же думал, что Клычок не видит?
Бабка встала, взяла с поставца крынку, две кружки и поставила все это на стол.
– Винцо, Ваня, заморское, угощайся!
Опять бабка встала и принесла кусок бумаги, заглянула в него и передала Тихону. На бумажке была начертана непостижимая путаница из прямых и кривых линий, кружков разного размера.
– Так вот, племяш мой разлюбезный, нынче царственных печатей оберегатель – князь Голицын, затевает новый поход на Азов.
Тихон опять удивился. Древняя старуха рассуждает будто приказной боярин на заседании думы.
– С царевной Софьей решили они двух зайцев поймать. Крымского хана наказать за злобство в наших землях, выход в море поиметь, а также у народа любовь заслужить. Один поход Голицын бесславно провалил два года тому назад, даже до боя дело не дошло, положил людей в голодной степи из-за безводья и болезней. В этот раз уверен князь в победе. Софье торопиться надо.
– А как же царь Петр?
– Царь Петр
