Одна провинность, и я выгоню тебя, пузатую, из дома. Не шучу! Выгоню, еще и палкой поколочу. И пусть тебя в деревне закидают камнями, втопчут в грязь, в лес с твоим выродком прогонят. Мне тебя не жалко будет.
Фаина замолчала, и в комнате повисла тишина – тяжелая, как мешки картошки, которые Алена таскала в холодную яму по осени. А потом мать рявкнула так, что девушка подскочила на кровати.
– Поняла меня?
– Поняла, – прошептала Алена и закрыла глаза, опустила голову.
С той самой минуты она ни разу не посмела поспорить с матерью, ни разу не высказала того, что думает и чего хочет. Стержень внутри Алены, который и так-то был хрупок и тонок, под тяжестью стыда и вины, взял и переломился, и все ее нутро превратилось в кисель – жидкий, податливый и безвольный. Теперь всей ее жизнью управляла свирепая и беспощадная мать. И Алена смирилась. Другого пути для себя она все равно не видела.
***
– Что же за напасть такая случилась с твоей Аленушкой? Уже месяц как поправиться не может, из дома, бедная девочка, не выходит! – скорбным голосом проговорила соседка.
– Ох, не знаю, Марья Филипповна, – наигранно печально вздохнула в ответ Фаина, – на врачей надежды нет. Кукулиха к нам ходит, лечит ее. Да к тому же, такие морозы страшные стоят! Может, зима на спад пойдёт, дак и ей, горемычной, полегче станет!
– Ох, как и жить-то, когда такие молодые так сильно хворают, – всхлипнула соседка, – а зима-то нынче и вправду лютая!
– Ох, да ничего не говори, Марья Филипповна! – притворно сокрушалась Фаина в ответ.
Алена прислушивалась к разговору, сидя у печи в своей комнатушке. Хоть какое-то развлечение – подслушивать скучные разговоры матери и соседки. Всё лучше, чем без конца прясть пряжу, которую ей приносила мать.
Однажды Алене надоело прясть, она взяла спицы и связала из мягкой овечьей шерсти маленькие носочки. Она смотрела на них и умилялась. Ей даже захотелось, чтобы ее дитя поскорее появилось на свет, и она смогла бы примерить ему эти крохотные игрушечные носочки. После носочков Алена начала вязать детскую кофточку, так ее увлек сам процесс.
Но когда Фаина увидела, чем занимается дочь, она покраснела от ярости и, тяжело дыша, схватила носочки и недовязанную кофточку и бросила все в печь.
– Мама, ты чего делаешь? – закричала Алена.
Женщина подошла и принялась хлестать ее по лицу. Потом схватила за волосы и стукнула головой о стену.
– Дура пустолобая! Ты соображаешь ли, что делаешь?
Алена сидела на полу и, раскачиваясь, прижимала руки к ушибленному месту. В голове от удара стучали сотни молотков.
– Прости, я не думала, что это тебя так разозлит! – слабо всхлипнула Алена.
– Мы твоего выродка унесем сразу, как только он родится. Зачем ты тратишь шерсть и вяжешь эту одежду?
Алена убрала руки от лица и посмотрела на мать большими глазами, наполненными тоской.
– Не знаю, –
