раму полиэтилен – чтобы за ночь я не превратилась в сосульку – а завтра уже у меня будет настоящее окно, даже со стеклом.
– Вот, кстати, у тебя и полиэтилен есть, – заявил он, увидев кусок прозрачной пленки, валявшийся среди моих разбросанных на кровати вещей. – Немножко велик… Ну да, ничего, сложим его вдвое – так будет прочней.
Он что-то прикинул на глазок, и, аккуратно сложив пленку, велел мне:
– Шей здесь.
Я нашла свою жестяную коробочку со швейными принадлежностями, вытащила оттуда самую толстую иголку и суровые нитки и принялась шить. Шила я долго. Пока я шила, в хатку все время заходили люди – и оставались в ней. Так как я была занята, то роль хозяйки приняла на себя Вика: она варила для гостей кофе и наливала его в кружки и пластмассовые стаканчики.
Пришел Славик Отколенко, молодой научный сотрудник, с роскошной копной светлых волос и такой же белокурой бородой. Это был очень приятный парень с философским складом мышления, с ним было страшно интересно говорить на самые умные темы; правда, мне казалось, что, кроме философии и его собственной науки, его ничто не интересует. Как выяснилось, я ошибалась. Он, получив свою порцию крепчайшего кофе, куда положил огромное количество сахара, затеял было с Викой ученую беседу – о том, как в гипнозе преломляется бессознательное психическое – и вдруг прыснул. Потом он попытался придать своей физиономии серьезную мину – но не тут-то было! Он не смог справиться со смешинкой, и, продолжая умный разговор, периодически хихикал, пока не бросил всякие претензии на серьезность и не закатился в гомерическом хохоте. Я, надо сказать, была удивлена его поведением – это как-то не соответствовало моему представлению о нем; только позже я выяснила, что Славик, при всей его учености, отличался необыкновенно тонким чувством юмора.
Я шила.
Наконец, дошив до конца, я с торжеством протянула Диме готовое полотнище. Он внимательно осмотрел его со всех сторон и сказал:
– Прекрасно. А теперь шей здесь, – и длинным, слишком изящным для мужчины указательным пальцем, правда, с обломанным ногтем, отметил: отсюда – и досюда. Витя только кивнул, подтверждая его слова; на лице его блуждала улыбка – впрочем, он всегда улыбался.
Я снова принялась шить, закусив губу.
С кухни пришла Ника и поинтересовалась, когда мастера придут к ним – они ведь обещали, закончив с моим окном, перейти в их хатку. Витя только улыбнулся, на этот раз с хитринкой, а Дима обрадовался ее появлению:
– Прекрасно! У тебя есть полиэтилен?
– У Вики есть занавес для ванны…
– Тащи его сюда!
Недоумевающая Ника поднялась и через минуту появилась снова с полупрозрачной нежно-розовой пленкой в руках:
– Вот, пожалуйста…
– Принесла? Умница! А теперь отдай его Тане.
– А как же наше окошко?
– Не
