style="font-size:15px;"> Конечно, я сказал, что пойду с матерью, и, конечно, все загалдели и закричали, что это дурацкая храбрость с нашей стороны и что не найдётся желающих идти с нами. Всё, чем они ограничились, – был заряженный пистолет, которым меня снабдили на случай нападения, и обещание иметь наготове осёдланных лошадей, чтобы мы могли умчаться от преследователей на обратном пути. И ещё один паренёк всё же собрался поехать в дом доктора за вооружённым подкреплением.
Сердце колотилось у меня в груди, когда мы возвращались в эту холодную ночь домой, рискуя подвергнуться страшной опасности. На небе стала появляться полная луна, краснея сквозь туман, и это обстоятельство ещё увеличило нашу поспешность: очевидно, вскоре должно было сделаться светло как днём, и если за домом наблюдают, наше возвращение не пройдёт незамеченным. Мы бесшумно пробирались вдоль ограды дома, хотя кругом не видно и не слышно было ничего подозрительного, что могло бы напугать нас ещё сильнее. Наконец, к нашему величайшему облегчению, мы проскользнули в гостиницу.
Прежде всего я задвинул засов у наружной двери, и мы на минуту остались в темноте, одни с телом капитана. Затем моя мать принесла свечку, и мы, держась за руки, вошли в общую комнату. Покойник лежал в таком же положении, в каком мы его оставили, – на спине, с открытыми глазами и вытянутой одной рукой.
– Опусти шторы, Джими, – прошептала мать, – а то могут подсмотреть за нами с улицы. А теперь, – продолжала она, когда я спустил шторы, – нам надо достать ключ, но хотела бы я знать, кто решится дотронуться до него?
И она даже всхлипнула при этих словах.
Я решил быть мужественным и опустился на колени. На полу, около руки капитана, лежала круглая бумажка, зачернённая с одной стороны. Я не сомневался, что это и была «чёрная метка», о которой говорил покойный капитан. Взяв бумажку в руки, я увидел на одной стороне её ясно и чётко написанное: «Сегодня в 10 часов».
– В 10 часов, – сказал я, и как раз в эту секунду начали бить наши старые стенные часы. Этот неожиданный звук заставил нас вздрогнуть. Но затем мы обрадовались: пробило только шесть.
– Теперь, Джим, – сказала мать, – надо отыскать ключ от сундука!
Я обшарил карманы капитана, один за другим. Несколько мелких монет, напёрсток, нитки и толстые иголки, начатый свёрток табаку, карманный компас, нож с искривлённой ручкой, огниво – вот всё, что я нашёл в них, так что начал уже приходить в отчаяние.
– Может быть, у него на шее! – сказала мать.
Преодолев сильное отвращение, я разорвал ворот его рубашки. Действительно, кругом шеи, на просмолённой верёвке, которую я разрезал его же ножом, висел ключ. Эта удача придала нам отваги, и мы поспешили наверх, в ту маленькую комнатку, где капитан так долго прожил, и где стоял с самого приезда его сундук.
Этот сундук по виду ничем не отличался от тех, какие бывают у матросов.
