style="font-size:15px;"> Тенгис вздохнул, словно уже устал он моего наигранного интереса.
– В ближайшие месяцы будет затмение. Я пытаюсь выяснить, когда именно.
– Что бы ни удерживало тебя от берега смерти, я только «за». – Я отпил кофе. Вот и выспался. – Кстати, о смерти. Знаешь, чего хочет твоя внучка?
Он свернул манускрипт и потер усталые глаза.
– Пришло время ей воспользоваться тем, чему ее обучали. И ей повезло, что ты будешь рядом и сможешь уберечь ее от опасности.
– Это она собирается меня защищать.
Тенгис покачал головой.
– Я же говорил: в твоем возрасте ты не имеешь права быть слабым.
– Меня делает слабым не возраст.
По полу проскользнула ящерка и защебетала. Даже у нее есть возлюбленный, есть кому петь.
– Отпусти ее, Кева. – Тенгис накрыл мою руку своей, покрытой пятнами и морщинами. – Отпусти Лунару. Ты достаточно настрадался.
– Ты говоришь так, будто у меня есть выбор. Будто я не пытаюсь вот уже десять лет.
– Ты мой сын, – ответил Тенгис, – и, пока я жив, у тебя всегда будут дом и семья. Мы с Мелоди здесь ради тебя. Ты не одинок, понимаешь?
Древний старец, чьи внимание и забота были моими первыми воспоминаниями и кто был со мной в равной мере и строг, и добр, обнял меня так, словно мне снова четыре года.
К моему стыду, я, сорокалетний, разрыдался в ту ночь на руках у отца.
4. Михей
Что может случиться между этой минутой и вечностью? Гибель рода людского, воскресение у Фонтана и суд ангелов. Кто я, как не песчинка, в сравнении с этим? Даже не песчинка, нет. Вспышка. Одна вспышка священного огня над этим грешным миром.
Были те, кто хотел погасить мой огонь, потушить до того, как он их поглотит. Можно предположить, что речь о неверующих, но среди них было много тех, кто называл себя этосианами.
Одним из них был епископ, и он сгорел. А еще один поднялся на борт «Морского клинка» и вошел ко мне в каюту. Это был посланник двора из Гипериона, столицы империи Крестес.
– Император Адроникос Ираклиус Сатурнус мертв, – сказал он. – Его сын Алексиос коронован как император и получил имя Иосиас, в честь апостола. Он приказывает тебе вернуться в столицу.
Ираклиус мертв?.. Когда? Где и как? Я сдержался и не задал ни вопроса. С тем, кого не знаешь, лучше не откровенничать.
– Ты же видел мой флот и людей. Почему я должен вернуться?
– Я всего лишь посланник императорского двора. Мне не сказано «почему», только «что».
Посланник был в бархатной тунике и с новеньким мечом в ножнах. Судя по тому, как высоко он задирал нос, – сын какого-нибудь экзарха. При дворе даже не подумали прислать человека, которого я знаю, или, по крайней мере, кого-нибудь не с такими девственно-чистыми ножнами.
– А скажи мне, как отреагировал двор, когда я сжег заживо одного из главных епископов этосианской церкви?
Он сглотнул и встревоженно
