мышления. Интерес средневекового человека (в том числе и ученого) был направлен не на внешний мир, а внутрь себя, служа одной главной цели – спасению души. Тем не менее десять «средних» веков (IV–XIV), вопреки бытовавшему еще недавно мнению о них как «перерыве в ходе истории», «мрачной темнице духа», явились чрезвычайно важным «тиглем» идей (тигель – сосуд для перемешивания химических веществ), действительно необходимой перемычкой между античностью и Возрождением. Сказанное относится как к социально-экономическим условиям, так и к общекультурным. Что касается научной мысли, то в конечном итоге средневековая наука как бы врастает в ренессансную, и между ними оказывается даже больше общности, нежели различий – при принципиальных отличиях средневекового стиля мышления от ренессансного.
Хотя средневековье, в силу своих социокультурных условий, не создало новых научных программ и концепций, оно сохранило и провело через целое тысячелетие ведущие темы и понятия античной мысли, трансформировав, переосмыслив и отточив их. Конечно, указанный процесс проходил в русле, формируемом религиозном мышлением, целями и средствами религиозной схоластики (от греч. «схоластикус» – «школьная» философия, заранее направляемая задачей обоснования христианских догматов). Строго говоря, и в античности научные идеи выводились телеологически (из представлений о замысле творца; гр. «телеология» – учение о цели). Античные боги, однако, были как бы сторонними наблюдателями природных процессов, не возбраняя простым смертным составлять «мнение» о них. Теперь же эти представления носили всецело теоцентристский характер. Теоцентризм (гр. «теос» – божество) стал непреложной мировоззренческой и методологической нормой средневекового мышления, исходным пунктом и решающим аргументом в обсуждении каких угодно вопросов, а любой спор решался апелляцией к авторитету Священного писания. Научные результаты следовало включать в религиозную картину мира – часто весьма эклектическим, противоречивым образом. Можно понять, почему критика любой части этой КМ «считалась чем-то гораздо более серьезным, чем простое интеллектуальное совершенствование, и рассматривалась скорее как нападение на весь порядок общества, религии и самой Вселенной» (Дж. Бернал. Наука в истории общества. – М., 1956. С. 183).
Хрестоматийным образцом средневекового научного трактата является написанное в 535 году сочинение монаха Козьмы Индикоплевста (т.е. побывавшего в Индии) «Христианская топография Вселенной, основанная на свидетельстве Священного писания, в которой не дозволяется христианам сомневаться». В труде со столь красноречивым названием Земля представлялась низом, основанием мира. Невозможность антиподов аргументировалась необходимостью второго рая. В приводимой здесь картине Земля, с Иерусалимом в центре, окружена океаном, образующим Средиземное и Каспийское моря с Аравийским и Персидским заливом (сказалось путешествие в Индию), океан окружен вторым, ныне недосягаемым материком, откуда прибыл Ной. С четырех сторон Земли возвышаются
