на них спикировал.
– Почему обувь не в раздевалке?
– Это сменная. Уличная в раздевалке. А я новые туфли разнашиваю, – Пачосик продемонстрировал туфли в руках, спохватился и поднял ногу, – в смысле эти, а не эти. Я в театр сегодня… собирался, – закончил он убитым голосом.
– Ты что, думаешь, я оставлю тебя на внеурочное ночное дежурство? – Злость сменилась любопытством, и Зверь от души приветствовал эту перемену.
Доктор Пачосик страдает из-за того, что доставил неприятности интерну фон Раубу. Это правильно – все, кто доставляет ему неприятности, должны страдать. Но доктор Пачосик, кажется, полагает, что полномочия интерна фон Рауба не ограничены ни правилами клиники, ни иерархией, ни даже здравым смыслом.
Это тоже было бы… нормально. Более-менее. Если б такие фантазии рождались только в голове у доктора Пачосика. Но неверное представление о возможностях Вольфа фон Рауба сформировалось у всех сотрудников отделения, за исключением разве что профессоров.
– Так я пойду? – Пачосик мялся с туфлями в руках. Подвоха в вопросе он не заметил, и это нежелание осознать ненормальность ситуации снова начало раздражать.
– Иди. – Зверь вздохнул.
– А, кстати, – взмах туфлей, вернувшиеся в голос энтузиазм и вера в лучшее, – я же закончил последнюю историю для праздничного выпуска. Всё в твоей почте.
– Мит перз… – Зверь сцепил руки за спиной и уставился на доктора исподлобья. – Айтон, кто у нас редактор журнала?
– Морьеро.
– Так с хрена ли твои рассказы в моей почте, а не в его?
– Если тебе понравится, Морьеро их в выпуск поставит, а если нет – не поставит. Проще сразу тебе прислать.
– Ну офигеть. Катись в свой театр.
– Хорошей ночи. – Пачосик прощально взмахнул туфлями и вымелся в коридор.
Двери бесшумно сомкнулись, оставив Зверя наедине с роботом-уборщиком.
– Предлагаю считать, что хотя бы по поводу журнала он дал приемлемый ответ, – пробормотал Зверь.
Робот не возражал. Взлетел с подлокотника и вернулся на пол, искать мусор или воображать, что нашёл. Роботы со Зверем вообще никогда не спорили. От людей такого отношения почему-то не хотелось.
Адан Морьеро, главный редактор «Еженедельника клиники Тройни» – название придумал во времена оны сам Роджер Тройни, поэтому никто никогда не сменил бы его ни на какое другое, – принял бы одобренные Зверем рассказы не потому, что поддался заблуждению о его неограниченных возможностях. Морьеро, хвала богам, не работал на кафедре духовно-социальной реабилитации, вообще не имел отношения к лечению душевных болезней и под влияние слухов и суеверий не попал. Просто понравившиеся рассказы Зверь взялся бы проиллюстрировать. А не понравившиеся – не взялся бы. Рассказы же с картинками в праздничном выпуске журнала – совсем не то, что рассказы без картинок.
На непраздничные
