и слабее, и учтиво просили двадцать копеек. Совершенно неважно, как вел себя тот пацан – отдавал двадцать копеек или отказывался, – итог всегда был один: карманы выворачивали полностью. Часы, цепочки, браслеты – снимали все. До драки, как правило, не доходило. В зависимости от борзости «клиента» из кустов появлялись все новые и новые персонажи, становившиеся все крупнее и крепче с каждой необдуманно брошенной фразой или действием. На памяти Эрика все жертвы расставались со своими сокровищами добровольно. Кто-то плакал, кто-то играл желваками, представляя, как отомстит этим мелким говнюкам (мечты, мечты…). Наверное, если бы хоть раз попался отчаянный парень, бросившийся в драку, несмотря на неравенство сил, все бы кончилось плохо. Стайный инстинкт и детская жестокость, подкрепленная ощущением безнаказанности, ни к чему хорошему не приводит. Не было у тех темниковских мальчишек моральных принципов. Только зарождающиеся понятия. Разорвали бы шакалята свою жертву. Трудно сказать, как бы Эрик жил с этим дальше, вырос бы другим человеком и сумел бы забыть все, как дурной сон. Но ничего подобного не случалось.
Повезло маленькому Эрику не раз. При всей аморальности «шакалки» по степени риска это было одно из самых безопасных занятий на пустыре. Можно было утонуть в «болоте», не удержавшись на плоту, но никто пока не утонул, и это казалось маловероятным. Гораздо опаснее были те самые драки «стенка на стенку». Совсем малышей, конечно, не брали. Но, как только тебе исполнялось десять, отказываться от участия в драке было уже нельзя. Противостояли друг другу враждующие дворы. Северные, к примеру, люто враждовали с козловскими. Кто был этот мифический Козлов (или Козловский), никто не знал. Как и то, чем он был знаменит и за какие заслуги увековечен. Тем не менее такой персонаж наверняка существовал и был просто неимоверно крут, так как добровольно называться козловскими в полукриминальной Темниковке по другой причине вряд ли бы кто-то решился. Еще поблизости были дворы светлые, темные, Поселок дураков (веселое название микрорайона – отдельная история). Наиболее ожесточенно бились на пустыре северные с козловскими. Поножовщины не было, но и джентльменских правил не существовало. Сознательно насмерть не забивали, однако случайно могли. Пробитые штакетником черепа и сломанные конечности были делом обычным. Эрик, став постарше, участвовал в таких драках, но всего пару раз, и они прошли относительно спокойно. Все равно еще мелкий был, сам в гущу отчаянно не лез, а специально его никто не отлавливал. Главными бойцами были парни постарше. Потом Эрик с родителями переехал в центр, и там, во дворах князевских и графских (каковы амбиции в центре, однако!), циркулировали больше рассказы о былых сражениях, нежели реальные массовые драки. Так что обошлось не только без особых моральных травм, но и без физических. Хотя возможностей для этого забавы детворы того времени предоставляли достаточно. Благодаря старшим товарищам Эрик очень рано увлекся пиротехникой. Слова этого он, конечно,
