ничего не говорит. В синагоге мы сели на заднем ряду (что было для нас внове, поскольку в бруклинском шуле[68] отец всегда стремился занять место в первом ряду), повязали тфилин[69] на руку и лоб, отец накинул на голову талес[70] и спросил, нет ли здесь кого из тех ребят, с кем я был вчера. Я покачал головой. Во время Шмоне-Эсре[71], пока отец раскачивался, я разглядывал мозаику, украшающую синагогу (лестница в небеса, расступившееся море, разноцветный плащ Иосифа), как вдруг в боковую дверь тихонько вошел Амир. Он вел под руку тучного пожилого израильтянина с тросточкой. Я оцепенел: Амир, которого совсем недавно застукали с Лили, сейчас выглядел точь-в-точь как призрак из моей прежней жизни.
Миньян завершился, Амир сидел, склонив голову, и я не мог поймать его взгляд. Когда мы с отцом уходили, я указал ему на Амира. Отец улыбнулся: известие о том, что кто-то из моих новых знакомцев ходит в синагогу, явно его утешило.
Все утро я редактировал сочинение Ноаха. Оно оказалось, мягко говоря, посредственным. Я исправил грамматические ошибки, вычеркнул опрометчивые замечания о сексуальных наклонностях Шейда и в конце концов сунул бумаги в почтовый ящик Ноаха. Я сидел у нашего бассейна, перечитывал собственное сочинение (я вдруг с тревогой осознал, что до начала учебного года осталось всего ничего, считаные дни), как вдруг у меня зазвонил телефон.
– Алло?
– Это твой любимый сосед.
– Привет, Ноах.
– Здорово ты исправил сочинение. Теперь совсем другое дело. Спасибо тебе еще раз.
– На здоровье.
– Кстати, я могу заплатить.
– В смысле?
– Многие берут за такое деньги.
– Нет-нет, не нужно.
– Точно? Ты можешь брать за это деньги. Если ты будешь писать сочинения за других, тебе будут хорошо платить. У тебя талант.
– Спасибо, не стоит.
– Ладно, но если передумаешь, говори. Я расскажу о тебе народу.
– Хорошо, – неловко ответил я. Мне на руку сел комар, попытался украсть мою кровь. Я раздавил его. – Спасибо.
– Ну что, как спалось после вечеринки? – спросил Ноах.
– Отлично. – Я решил не упоминать, что мне приснился кошмар, будто дядя Норман, как в мультфильме, гоняется за мной с топором.
– Вот и славно. Мы собираемся на пляж. Выходи в десять.
Он прибыл со свитой: Ребекка впереди, волосы заплетены в косу, поверх купальника огромная майка Ноаха, сзади Оливер в солнечных очках с красными стеклами и голый по пояс Амир.
– Знаешь что, – сказал Амир, когда я забрался на заднее сиденье и уселся посередине, – ты единственный из нашей школы, кого я видел на миньяне.
– А ты разве меня видел?
– Он, когда молится, ничего не замечает, – подначил Оливер.
– Мне жаль, если тебя не устраивает, что я молюсь, – парировал Амир.
– Не
Шул – синагога.
Тфилин – маленькие черные коробочки с цитатами из Торы, которые повязывают на лоб и руки.
Талес (талит) – прямоугольное молитвенное покрывало.
Вариант молитвы амида будней, основной литургической молитвы в иудаизме.
